– Да откуда же у тебя сотрясение-то? – главный бухгалтер холодна, как настоящая леди.
– От работы, наверное. Устал, устал. Я в 2013 году отдыхал? Нет, Лена, не отдыхал. А в 2012 году? Тоже не отдыхал. Пора, наверное, и отдохнуть, в санаторий съездить, старый я.
– Ты еще пенсию попроси, Волков. Через полчаса жду квартальный отчет, посланник космоса, – усмехнулась Лена.
Так и остался Волков без отпуска. А жизнь шла своим чередом.
В это утро Волков как обычно открыл ключом рабочий кабинет, плюхнулся на свой стул, прокрутился пол оборота и включил чайник.
– Ах, черт, туфли! Туфельки! – вдруг заорало нечто прямо перед самым ухом.
В дверь влетела всклокоченная Елена Степановна – без макияжа, разрез на юбке спереди, а не сзади.
– Ту-у-у-уфли!!! – продолжала истерически орать Елена Степановна в телефон. Потом вдруг с размаху швырнула его на стол, закрыла лицо руками и рухнула в свое кожаное офисное кресло.
Воцарилась тишина.
Волков смотрел во все глаза на странное поведение Елены Степановны, на ее дрожащие массивные плечи и, к своему изумлению, услышал что-то похожее на всхлип.
– Лена… Елена Степановна, – начал Волков, – водички, Лена, а?
– Да отвянь ты со своей водичкой, Господи, Волков! – не поднимая головы, резко ответила главный бухгалтер.
– С мужем что-нибудь?
– Губернатор, – процедила сквозь зубы Елена Степановна. – Губернатор, Волков, прибывает! Понял? В 6.00 боевая тревога, понял?! А у меня туфли – во!
Елена Степановна вскинула вверх свою упитанную ножку, на которой красовались ярко-красные лакированные лодочки.
– Понял?! – взревела Елена Степановна и вновь закрыла лицо.
Волков понял. В прошлом году при дефиците бюджета Геннадий Степанович вместе с Еленой Степановной аккурат порешили вычеркнуть из списка закупок самые маловажные вещи. И вычеркнули «туфли кожаные служебные 1 пара». Ну и прочего по мелочи. Этот хитрый план помог успешно отпраздновать корпоратив всему отделу.
Уж никак они не могли предположить, что губернатор заявится в этом году. И теперь за туфли кожаные служебные полагался строгий выговор с занесением в личное дело и даже, может быть, понижение в должности.
– Ну ладно тебе, Лен, – попытался успокоить главного бухгалтера Волков, – Пронесет, вот увидишь.
– Какой ты, Волков, балван! – рявкнула Елена Степановна.
Началась суета подготовки, наставления начальства, беготня опероуполномоченных, которые по настоятельной просьбе Геннадия Степановича бросились разыскивать у коллег туфельки служебные кожаные 38 размера.
– Ты, – рявкнул Геннадий Степанович, врываясь в бухгалтерию, – Как там тебя? Пришелец, тьфу, Волков! Пулей одевайся, скачи за машиной, и вперед, в Елхи.
– Куда?! – не понял Волков
– В Елхи, – грозно повторил Геннадий Степанович, – нашли мы тебе туфли, Лена, нашли. В Елхах у коллеги твоей.
Глава IV, в которой Волков совершает преступление
Было начало сентября. Проливной дождь, духота, комары.
Волков спешил в гараж, завел свои «Жигули» и, включив радио, отправился в путь.
Ему встретился знак «остановка запрещена», затем «стоянка запрещена», а потом знак «осторожно, дикие животные». Знак был свежий, яркий. К приезду губернатора поставили.
– Ну да, – усмехнулся Волков, – дикие животные, как же!
В этих местах давно никаких диких животных не было, да и откуда им было взяться? Если только бродит какой-нибудь медведь, которому посчастливилось сбежать из зоопарка.
В момент, когда Волков размышлял о медведях, из кустов слева выпрыгнул лось.
«Откуда тут лось-то? У нас же никогда…» – пронеслось у Волкова в голове.
Волков резко дал по тормозам, выкрутил руль вправо и услышал жуткий скрип. Машина прокрутилась несколько раз, и ее понесло к обочине. Волков ожесточенно крутил руль в другую сторону, жал газ и тормоз, но ничего не действовало. Ему показалось, что на безлюдной дороге мелькнула фигура человека. «Эй, – закричал он. – Помоги!». Машина летела в кювет.
Очнувшись, Волков стал ощупывать руками вокруг себя – везде была пустота и темень. Где он?
«Ослеп, – пронеслось в голове. – Надо выбираться, выбираться. Почему ничего не чувствую? Ничего не чувствую. Боли нет. Неужели все? Это смерть?».
Он не знал, что за липкая жидкость у него на руках и ногах, глаза слезились от желания рассмотреть что-нибудь в темноте. Не было ничего, ни вокруг, ни позади, ни впереди. Ничего не болело.
«Это шок, поэтому не больно, – размышлял Волков, – боль скоро придет. Нужно ползти к дороге и просить помощь».