Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
Джессика Гэдзиэла
"4 месяца"
Серия: Детективы (книга 3)
Автор: Джессика Гэдзиэла
Название: 4 месяца
Серия: Детективы_3
Перевод: Mila Rush
Редактор: Eva_Ber
Обложка: Raibaru
Оформление:
Eva_Ber
Аннотация
Глава 1
Барретт
— Твою жизнь диктует гребаная птица.
Когда Сойеру сказали, что его работа — присматривать за младшим братом, он, очевидно, не понимал, что этому пришел конец, что как только я стану взрослым, я смогу позаботиться о себе сам. Что объясняло, почему он был в моем кабинете в три часа дня во вторник днем, стреляя в меня своими прищуренными глазками, его неодобрение было живым, осязаемым.
— Макао (прим. Красный ара — вид птиц семейства попугаевых).
— Что? — спросил он, слегка покачивая головой.
— Это макао. Синий с золотом, если быть точным.
— Да, потому что это важно. Проблема в том, что ты только что отказался от гребаной работы, потому что птице нужен душ.
— Душ помогает размягчить оболочки на их остевых перьях, чтобы они могли легче их расчесывать.
— Господи Иисусе. — Сойер вздохнул, потирая рукой затылок. — Дело в том, что душ можно принять позже, а интервью можно было бы провести сейчас.
— Он не может принять душ позже. Позже ему нужно поужинать, а потом лечь спать. Попугаям нужно спать от десяти до двенадцати часов в сутки.
— С тобой невозможно разговаривать, — заявил Сойер, задыхаясь.
— И все же, ты здесь.
— Рия хотела, чтобы я тебя проведал. Она беспокоилась, что это место снова превратилось в притон. Она не ошиблась, — добавил он, отодвигая кофейную чашку с края моего стола и с сомнением глядя на нее, прежде чем заглянуть внутрь, как будто он мог найти плесень. Как будто я когда-нибудь не допивал свой кофе.
Мне нравилась Рия.
Когда Сойер впервые втолкнул ее в мою жизнь — в мой офис, — я был уверен, что буду раздражаться каждый раз, когда она будет пытаться убрать мой беспорядок, читать мне лекции о том, как выносить мусор, чтобы у меня не завелись жуки или грызуны, или закажет что-нибудь полезное на ужин. Но, в конце концов, было приятно навести хоть какое-то подобие порядка. И я понял, что мое тело ценит что-то еще, кроме жира и сыра. Но вскоре она забеременела от Сойера, и ей пришлось оставить эти хлопоты.
Прошло всего три или четыре дня, прежде чем в офисе снова воцарился тот беспорядок, каким он был до нее. Беспорядок теперь усугублялся подставками под дерево Ява и подвешенными к потолку игрушками для лазания по веревкам для Диего, попугая ара, за которым я присматривал с Люком и его женщиной Эван.
— Ну, ты можешь пойти и сказать Рие, что ты проверил меня, и что я в порядке.
— В порядке? — спросил он, складывая грязные кофейные чашки в охапку почти так же, как это обычно делала Рия, все время прищелкивая языком и бормоча о том, что, по ее мнению, когда все мои чашки были грязными, я просто покупал новые.
И в этом она тоже была права.
— Сколько у тебя, бл*ть, кружек? — проворчал Сойер, направляясь в кухню и заливая водой чашки.
В последний раз, когда я считал, их было шестнадцать.
Что, по общему признанию, возможно, немного вышло из-под контроля.
— Теперь, когда ты вымыл за меня половину посуды, — начал я, когда он вышел, наполнив кружки в раковине и оставив их отмокать, — ты доволен?
— Это странно, так ухаживать за птицей, Барретт, — сказал он мне, подходя к попугаю ара, о котором шла речь.
— Я бы не... — начал я как раз перед тем, как Диего сделал выпад, сомкнув свой гигантский клюв на указательном пальце Сойера.
— Черт, — прошипел он, отдергивая руку и осматривая палец, вероятно, ожидая увидеть кровь.
— Это был просто предупредительный укус.
— Ни хрена себе предупреждение. Ладно, прекрасно. Я понял. Ты не хочешь, чтобы я...
— …проявлял снисходительность, — подсказал я.
— Помогал, — выпалил он в ответ.
— Иногда, с тобой, это одно и то же.
В ответ на это его плечи немного поникли, он с силой выдохнул воздух через нос.
— Я понимаю, что ты взрослый и должен жить своей жизнью так, как хочешь, но это не значит, что я не могу беспокоиться о тебе, когда дерьмо выходит из-под контроля, — сказал он мне, затем повернулся и направился к выходу.
Оставшись один, я с шипением выдохнул.
Это была непроизвольная реакция на раздражение, когда Сойер начинал командовать, что, вероятно, было связано с тем коротким периодом времени, когда я работал на него, когда он придирался и управлял мной, напоминая мне, что мое место в центре операции, а не на активной работе вне офиса — и поэтому произошли несколько опасных случаев. Потому что, в отличие от него и Брока, я не был бывшим военным. Потому что, в отличие от Тига, я не вырос на улице.
Для Сойера я был тощим, невежественным ребенком, играющим в видеоигры, тем, кто подставлял собственное плечо, пытаясь нанести удар.
Честно говоря, я был немного тощим. Я не был обучен приемам обороны. Мне надирали задницу не один раз.
Но это не означало, что я хотел, чтобы он говорил мне, что я могу или не могу делать.
В конце концов, мне нужно было действовать самостоятельно, получить свою собственную лицензию, открыть свое собственное дело.
Я не был Сойером.
У меня никогда не было бы такого бизнеса, какой был у него. Но у меня все было в порядке. Ему не нужно было говорить мне, могу я или нет — или должен, или не должен — отказывать клиентам.
— Я думал, ты уходишь, — проворчал я, услышав звук открывающейся двери.
Но еще до того, как слова полностью слетели с моих губ, я почувствовал перемену в воздухе. Диего тоже почувствовал это, судя по глухому шуму его хлопающих крыльев. Кто бы здесь ни был, это был не Сойер, не тот, с кем он был знаком.
Обернувшись, я ожидал увидеть незнакомца, кого-то, кто не знал, как работает телефон, кого-то, кто полагал, что во всех следственных органах есть сотрудники, которые занимаются ими, а не операциями одного человека, как у меня.
Но это был не незнакомец, стоявший в дверном проеме в нескольких футах от меня.
Это была местная легенда — детектив (ныне вышедший на пенсию), который, казалось, понимал хрупкое равновесие между плохими парнями и настоящими подонками в нашем городе, предпочитая не обращать внимания на стрельбу приспешников, но расправляться с жестокими наркоторговцами, избивающими жен, издевающимися над детьми.
Детектив Коллингс был старше среднего возраста, с грузным, пивным животом, несколько румяной кожей и усами, которые подошли бы только бывшему детективу.
— Коллингс, — сказал я, чувствуя, как хмурятся мои брови, не понимая, почему он вообще оказался в моем кабинете.
— Барретт, — сказал он, кивая.
Он не мог утверждать, что знает меня как такового, но полицейский участок находился почти прямо через дорогу от моего офиса. Я видел его мимоходом сотни раз. И он, скорее всего, действительно знал моего брата.
Вот почему было еще более странно, что он был в моем офисе, а не у Сойера.
— Что ты здесь делаешь?
С этими словами он покачался на каблуках, засунув руки в задние карманы и сжав губы в тонкую линию.
— Мне нужна помощь.
И, очевидно, он был не из тех людей, которые чувствуют себя комфортно, признавая это. В конце концов, он посвятил свою жизнь тому, чтобы быть человеком, к которому другие приходили, когда им нужна была помощь. Он все решал. Это было то, что он делал. Это было огромной частью его личности. Неспособность что-то исправить самому, вероятно, разъедала его изнутри.
— Хорошо, — согласился я, двигаясь за свой стол, ожидая, пока он займет место напротив меня.
— Твой стол напоминает мне мой в те времена, когда я работал, — сообщил он мне. Насколько я помню, он был единственным человеком, который пришел в мой офис и не сказал мне, что это за свинарник. Это было освежающе. — Слишком много дел, недостаточно времени, — добавил он, заполняя паузу.