Если бы вы попросили Сойера перечислить мои недостатки, то на первом месте было бы ложное чувство уверенности в себе, но за ним очень близко следовала бы моя импульсивность, моя неспособность иногда действительно обдумать ситуацию, прежде чем действовать.
Именно поэтому я протянул руку к дверной ручке и открыл, немного удивившись, когда она поддалась с тяжелым стоном, заставив ее вскинуть голову и широко раскрыть глаза, когда я скользнул внутрь рядом с ней.
Прошло всего три секунды, прежде чем нож впился мне в горло.
— Убирайся из моей машины.
В словах звучала уверенность, вероятно, благодаря ее тренировкам по самообороне, уверенность, которая пришла с практикой, но в то же время в них была какая-то колеблющаяся нотка, что-то, что говорило о том, что ей никогда не приходилось использовать эти навыки в реальной ситуации.
— Твой отец ищет тебя, — сказал я ей, повернув голову, чтобы оценить реакцию, чувствуя, как лезвие прочертило поверхностную царапину на моей коже, и, похоже, она заметила это одновременно со мной, отдернув руку, но держа ее поднятой, готовой нанести удар, если я сделаю хоть одно неверное движение.
— Простите? — спросила она, сведя брови, выглядя темнее теперь, когда ее волосы стали светлее, что делало ее глаза еще более доминирующей чертой ее лица.
— Твой отец. Детектив Коллинс, — добавил я по какой-то непонятной мне причине, как будто она могла забыть о своем происхождении. — Он ищет тебя.
— С чего бы ему меня искать? Я отправила ему письмо, в котором сообщила, что меня не будет в городе.
— Твой отец не кажется мне технически подкованным человеком. Возможно, он не знает, как зайти в свою электронную почту.
— Ого, — сказала она, слегка подергивая губами. — Это было немного грубо. Точно, но грубо, — сказала она мне, отрывая нож и засовывая его обратно на сиденье под задницу. — Так кто ты?
— Барретт. Андерсон.
— Дай мне немного контекста, Барретт Андерсон.
— Расследования Андерсона. Он пришел ко мне и попросил найти тебя.
— Расследования Андерсона, — она покатала это на языке. — Ты имеешь в виду ту маленькую дыру в стене напротив полицейского участка? — спросила она, затем сжала губы. — Теперь это я грубая.
— Это не грубость. Это точность, — сказал я ей, пожав плечами.
— Без обид, но какого черта мой отец пришел к тебе, если он беспокоился о моем местонахождении, а не пошел к тому парню, Сойеру?
— Мой брат, — сказал я ей, слегка поморщившись от горечи в своем тоне.
— Значит, ты лучший следователь, а он — уличный умник.
— Почему ты не считаешь меня уличным умником? — спросил я, возможно, слегка обидевшись, хотя обычно я не принимал чьи-либо суждения близко к сердцу. Я знал, кто я, каковы мои сильные стороны, и у меня было очень мало причин сомневаться в себе, основываясь на чьих-то наблюдениях или предположениях.
— О, пожалуйста, с этой лохматой стрижкой, которая так и просится, чтобы ее выдернули во время драки. Эти очки, которые так и ждут, чтобы их разбили. И весишь ты, сколько, сто тридцать фунтов?
Она не была настолько уж неправа.
— Кларк Кент носил очки.
— Да, но не как Супермен, — сказала она мне, закатывая глаза. — В любом случае, ты можешь идти и сказать моему отцу, что я в порядке. И что ему нужно выяснить, как работать с электронной почтой. То есть, я уже почти перестала надеяться, что он освоит смс. Но даже он может использовать этот очень эффективный метод набора текста двумя пальцами, чтобы ответить на электронное письмо.
— Он захочет узнать, почему ты в Филадельфии.
— Это было объяснено в письме.
— Почему-то я сомневаюсь, что ты сказала ему настоящую причину своего приезда. Как будто ты каким-то образом забыла сказать ему, что уволилась со своей кабинетной работы, он все еще думает, что ты ходила туда ежедневно, пока не исчезла.
— И, тем не менее, я не должна тебе никаких объяснений, Барретт Андерсон. Я разберусь со своим отцом, когда вернусь. А сейчас, пожалуйста, выйди из моей машины, пока я не проткнула тебя ножом.
Это была, пожалуй, самая добрая угроза ножом, какая только может быть, но за ней стояла некоторая твердость.
И, откровенно говоря, мне было слишком жарко, и я устал, чтобы мыслить здраво.
Кроме того, что бы она ни делала, похоже, она была в это увлечена, а значит, я, скорее всего, найду ее на том же месте следующей ночью.
После того, как я остыну и высплюсь.
И я вылез из машины, уверенный, что увижу ее снова, совершенно не подозревая, как скоро это произойдет.
То есть всего через несколько часов.
***
Когда что-то тяжелое ударилось о край моей кровати, заставив мое бессознательное тело слегка приподняться с матраса, я пришел в сознание от потрясения, почувствовав, как опускается мой желудок и учащенно бьется сердце.
— Итак, — произнес новый знакомый голос, когда мое тело успокоилось, а моя голова бешено завертелась в темноте, обнаружив Кларк, стоящую на коленях на другом конце кровати, с мокрыми волосами, как будто она только что приняла душ, пахнущую пионами и ванилью, что показалось мне странно успокаивающим, хотя обычно я ненавидел любые сильные ароматы, считая, что они заставляют меня чувствовать, будто я задыхаюсь. — Как ты меня нашел? — спросила она, наклонив голову набок.
Кларк Коллинс, женщина, которую меня наняли найти, сама нашла меня.
И вломилась в мою комнату.
Я не знал, должен ли я был испытывать любопытство, впечатление или тревогу, но обнаружил, что испытываю смесь всего этого, пока она сидела там, приподняв одну бровь и ожидая от меня ответа.
Именно тогда, когда я приподнялся с постели, у меня возникло странное чувство, что это дело пойдет не так, как я предполагал.
Глава 3
Кларк
Конечно, я была готова.
К тому, что может произойти что-то опасное.
Годы занятий боевыми искусствами с инструкторами как мужского, так и женского пола, которые подчеркивали мне важность выхода из «позиции изнасилования» и то, как жизненно важно никогда не «поворачиваться спиной», говорили мне, что лучшей ситуацией было бы никогда не давать мужчине ставить себя в такое положение — это лучший способ избежать уродливой реальности.
К тому же, когда я росла с отцом-полицейским, а затем детективом, мне приходилось вести такие беседы, которые большинству впечатлительных девочек-подростков и молодых взрослых, скорее всего, никогда не приходилось слышать. В конце концов, это было странно для девушки, которая все еще проходила через неловкий этап «я не знаю, какие цвета подходят моей коже, и не умею наносить косметику, которую купила», изучая, как воткнуть нож и повернуть его, причинив максимальный ущерб. Мало кто из молодых женщин получал в подарок на восемнадцатилетние перочинный нож вместе с таблицей наиболее уязвимых мест на теле, куда его можно воткнуть.
Меня воспитывали в убеждении, что худший сценарий всегда за углом, что с такими девушками, как я, постоянно случаются плохие вещи. Быть подготовленной — это мое преимущество.
Именно поэтому у меня возле бедра лежал нож, под сиденьем — молоток, в панели двери — отвертка, в багажнике — ломик.
Все, кроме ножа, было вполне законно иметь при себе. В конце концов, может быть, я делала ремонт в своем доме. Никто не мог знать. Но они работали как идеальные тупые — а в случае с отверткой, при достаточной решимости — острые предметы.
«Оглушить и бежать».
Так говорил мой отец, и мои инструкторы давали много подобных советов. Никогда не пытайся выиграть драку, вместо этого просто сделай им достаточно больно, чтобы у тебя было небольшое окно для бегства, чтобы оказаться в безопасности.
Я также знала, что, торча в машине часами напролет, я была метафорической подсадной уткой, поэтому я была уверена, что буду начеку.
Я засекла его, когда он двигался по улице. Его трудно было не заметить — высокий, худой до такой степени, что можно было беспокоиться о его здоровье, каштановые волосы немного длинные, немного неухоженные, одетый в одну из тех ультрамягких футболок, которые стоят около пятнадцати долларов за штуку, серо-голубого цвета и пара брюк, которые не были ни брюками, ни джинсами, а каким-то более прочным материалом, который почему-то казался супермягким. Когда-то его кроссовки были белыми, но на них были потертости, шнурки истрепались.