Еще она улыбалась подавая воду гостю, который только что отзывался о ней не лесно. К концу подобного испытания, невесты если и выдерживали обет молчания, то не улыбались уже точно. И я горжусь своей женой, которую несу сейчас, такую теплую и приятно пахнущую, в наш дом на эту ночь, чтобы закрепить союз. Сегодня с женой мы будем только вдвоем и мне хочется вознести ее на вершину блаженства не раз и не два.
Едва внес свою жену, как же непривычно это звучит, в дом и на второй этаж в спальню, поставил на пол. Залюбовался. Сама Нежность, Хрупкость и Изящество. Солнечная девочка, ей безумно идет желтый цвет.
— Ты так красива! — мысль сорвалась с губ и я не жалел, в ответ она тепло улыбнулась.
Как же жаль, что не могу сейчас заглянуть в ее глаза. Даже не знаю как она отреагирует, когда мы наконец решимся снять с нее повязку. Но пока еще рано. Еще есть надежда, пусть ее осталось малость, и тает с каждым днем. Однако мы еще верим в лучший исход. Эта вера едва теплится в наших сердцах, но заставляет действовать несмотря ни на что.
Развязал наши запястья и аккуратно разорвал ленту, по специальному шву, на две узкие полоски и закрепил на запястьях, на своем и ее. Шепнул, чтобы не снимала до конца действия контракта. А сам смотрел на ее губы, они манили, спелые, полные, потрясающие.
Леди Силайн
Он внес меня на руках в дом и даже поднял на второй этаж. Как же я благодарна мужчине, ноги устали стоять бесконечность у бочонка с водой. И если раньше я этого не замечала, то сейчас мне кажется слышу как они буквально гудят. Да и в целом чувствую себя выжатым лимоном, а тут ночь впереди, наверняка мужчине захочется активных действий, а мне бы сейчас поспать и отдохнуть. Интересно, а мне уже говорить можно?
Пока я медитировала на руках мужчины, мы дошли до места и вот снова надо стоять. Пришлось собрать все силы, вспомнила, что с утра меня не кормили. Надо сообщить Персу, что я голодная.
Но не успела знаками показать, что пора бы кормить свою подопечную, как он поцеловал меня, нежно и трепетно, было ощущение, что мужчина испытывает восторг, держа меня в своих руках. Я растерялась, и почти сразу прониклась, ответила на поцелуй, погрузилась в него. Поцелуи оказались настолько невероятными и не только с Персом, но и остальные мужчины так вкусно и по-разному целовались, что я сразу с удовольствием отвечала на эту ласку.
Но как только он оторвался, а я чуть отойдя от головокружительных ощущений, почувствовала и неприятное ощущения от головокружения голодного организма.
Отодвинула от себя мужчину и стала знаками показывать, что голодна. Перс сразу сообразил в чем дело:
— Прости, Лайна. Сейчас поедим и говорить тебе уже можно. Смотрю, ты вжилась в роль. — он улыбался, это слышно по голосу.
Дар мой сейчас не работал от чего-то, и я пребывала в темноте.
Я приоткрыла рот и с первого раза даже произнести ничего не смогла. Но потом хрипло выдавила:
— Было бы здорово, а то голова немного кружится. — кажется я сказала волшебные слова.
Меня сразу усадили на странный пуф, в который я тут же провалилась и тело буквально растеклось по мягчайшей мебели. Как же хорошо, я даже голову уложила и прикрыла ненадолго глаза. Перс подкатил маленький столик с едой и принялся меня кормить. Было сытно, вкусно, тепло и уютно. Мы ели и целовались, наслаждались друг другом и я не заметила как мы вместе оказались на большой лежанке. Мы ласкали друг друга, я слушала его голос, который шептал нежности, а руки эту нежность дарили и я дарила в ответ, и нежность, и всю себя.
Он целовал каждый участок тела и когда спустился к животу, я вспомнила про руны на теле.
— Перс, скажи, а за руны на мне начертаны? — прошептала, не зная ответит или нет, продолжая восторженно гладить его грудь, наслаждаясь теплом его тела, сквозь свои прикосновения, ощущала его силу.
— Это защита. Местные верят, что женщину лучше этих рун ничего не обезопасит. К тому же, они не просто руны нанесли, а целое священнодействие провели, на котором не может присутствовать мужчина.
И он стал медленно и чувственно вытягивать из меня шарики: один за другим, целуя интимное местечко, что “выветрило” из головы все мысли, будто их и не было.