И я выдохнула:
— Остаюсь. — да, я знаю, что наивная, мне говорили, но я снова повелась на обещания, да и зло здесь знакомое пусть и помноженное на четыре.
— Отлично. — кажется, он тоже выдохнул. — Значит так. Сегодня полноценного секса у нас не будет. Но. — ага, он учуял мое облегчение и поспешил опустить с небес на землю. — Мы будем смотреть на тебя, любоваться. — он стоял прямо передо мной, очень близко, но не касался. — Будем ласкать, трогать, целовать и — он зачем-то оглянулся (это его движение я почувствовала каким-то непонятным мне образом, а может это моё воображение) и сказал будто не мне — даже покусывать, есть у нас любитель.
— Вас поэтому “псами” зовут? — вырвалось непроизвольно и я тут же прикусила язык, так как почувствовала напряжение всей четверки. — Простите, я что-то не то сказала?
— Откуда ты узнала это прозвище? — голос звучал зло с властью и сталью, захочешь — не обманешь.
— Распорядитель, когда завязывал мне глаза, сказал, что я досталась “псам” и они меня разорвут. — сдала я мерзкого человечка.
— Понятно. — как быстро он успокоился. — Ну так вот. От тебя требуется не пугаться и не зажиматься. Больно не будет, но вот разные интересные позы и ощущения мы обещаем. — последнее прозвучало весьма самодовольно.
Шорох двери, щелчок, снова щелчок. Кто-то пришел или ушел? В комнате будто ничего не изменилось.
— А что будет, если я подпишу контракт с вами? — решилась задать важный для меня вопрос.
Как же трудно стоять голой перед мужчинами, хочется прикрыться, спрятаться. Я чувствовала себя бесконечно неуютно, беззащитной, но в то же время гораздо спокойнее, чем там на сцене. Там и здесь я не могла видеть. Что за блажь с повязками?
— Станешь нашей любовницей на две недели, с условием всегда закрытых глаз.
— Но это же неудобно! А я не ослепну за две недели? А как в туалет ходить? Кушать? Одеваться? Ориентироваться в пространстве??? — вопросы сыпались как горох. — Всегда? А ночью как? Тоже в повязке? Это же неудобно! — повторилась я, эмоции удивления бурлили.
— Согласен, это неудобно, но другого выхода мы не видим. На-ка, выпей.
— Но я не пью! — возмутилась во мне правильная девочка.
А потом подумала, что правильных девочек чаще обижают, и я больше не хочу быть правильной! Может это мой шанс обрести почву под ногами, что это мое такое испытание, не видеть. Мама мне часто говорила что, чтобы развить мою магию, нужно чаще смотреть не глазами, а даром. Но я ленилась, зачем напрягаться ведь и так все замечательно и мир прекрасен, а дар совсем слабенький. Позже, когда не стало родителей и почва ушла из-под ног, я про дар и не вспоминала.
Протянула руку, взяла предложенный напиток и выпила одним махом, нарушая все правила вбитые родителями. Но сейчас это правильнее. Ведь правила и созданы, чтобы были исключения. И вот такие исключения тоже бывают правильными. Подумала и попросила добавки.
Я уже сидела у кого-то на коленях, прямо так, голой попой. Под попой была ткань, значит он не голый. Мне дали в руки фужер на тонкой ножке и широким горлышком. Обвела его пальчиком, изучая. Привычным движением взболтала жидкость, а после вспомнила, что на свет посмотреть не смогу. Зато у меня есть нос. Запах тонкий фруктовый и знакомый, а мои контрактники явно не экономят. Это одно из самых дорогих вин. Сделала маленький глоток, покатала на языке, вбирая его вкус и аромат, прижала к нёбу, поглотила, насладилась послевкусием.
Когда-то в другой жизни папа учил меня дегустировать вина. Давал попробовать самые дорогие из его коллекции. А пить я никогда не умела, в том смысле, что и от малого количества быстро пьянела и вела себя неадекватно. А однажды много выпила с подругами на дне рождении, но там мы чего-то крепкого намешали и решила, что такое не для меня, так плохо мне было наутро. А вечеринка тогда вышла очень веселой, хорошо хоть без последствий. Уж лучше пара глотков хорошего вина в праздничный день под надзором родителей, чем тайком непонятно что с девчонками. Может поэтому у меня так и не появилось подруг среди сверстниц. У нас не совпадали интересы и не только касаемо алкоголя и мальчиков. Я в то время ими не интересовалась.
— Шароле Вен Туре, примерно двухсотлетней выдержки.
— Перс, у тебя на коленях сидит истинный ценитель. Леди, я в восторге. Вину 207 лет.
— Мой папа был настоящий ценитель, а я так… — продолжить не смогла из-за кома в горле, сделала ещё один маленький глоток. — Но это одно из самых моих любимых вин.
Мой отец действительно собрал обширную коллекцию лучших вин со всего света. И с наших виноградников много замечательных сортов было в погребе. И открывали их только по особым дням.