Он бросил на нее взгляд, она тоже неуверенно посмотрела в его сторону.
— Да, все верно, это гостиница.
— Значит, Вы не местная?
Она усмехнулась и посмотрела на него дольше, чем прежде.
— Выходит, что так.
Машина выехала на широкую центральную дорогу. Они молчали, смотря на едущие впереди машины. Роберт не мог ничего сказать. Она не из Литтл Хэпстеда. Она живет в гостинице. Она здесь временно. Скоро все закончится. Она уедет.
— Что же заставило Вас приехать в наше захолустье? Неужели цветы?
Он повернул руль, и автомобиль, сделав резкий разворот, заехал за угол трехэтажного невзрачного здания и остановился под вывеской с надписью «Гостиница «Бланка». Роберт заглушил мотор, но не шевелился, дожидаясь ответа.
— Почему же захолустье? У вас милый городок, очень светлый и добрый, — она бросила на него мимолетный взгляд. — Цветы были одной из причин.
Она загадочно улыбнулась, и Роберт почувствовал, как у него закружилась голова.
— Я приехала сюда по работе.
— И кем же Вы работаете?
Продолжая улыбаться – о, как она была улыбчива, - она опустила голову, убирая волосы за уши.
— Не думаю, что Вам хотелось бы это знать.
— Но мне интересно, — настаивал Роберт.
Ее взгляд вдруг стал серьезным, она посмотрела на него, и в ее глазах, он увидел свет. Это был свет надежды на то, что жизнь еще может его порадовать, но она ответила:
— Не на все вопросы мы получаем ответы.
Она открыла дверь и вышла из автомобиля. Роберт тут же наклонился на место, где она только что сидела, чтобы увидеть ее.
— Могу я хоть узнать Ваше имя?
Она опять улыбнулась. Роберт не смог понять эту улыбку – была ли она насмешливой, полной сожаления или обещающей продолжение?
— Всего доброго, Роберт.
Она захлопнула дверцу и в одно мгновение скрылась за входной дверью гостиницы. Или же это Роберту показалось, что прошло только мгновение. В его ушах все еще звучало собственное имя, соскользнувшее с ее нежных губ. Ее голос сумел сделать из его имени нечто особенное, волшебное. Как заклинание. Как обещание счастья.
Но, переступив порог дома с желтой черепицей, он понял, что жизнь не наладится. Лана сидела в гостиной. Рядом с ней – ее сестра Майя, а на полу возился ее пятилетний сын Энди. Роберт совсем забыл об их приезде и вздрогнул при виде малыша, поразительно похожего на их погибшего сына. Из-за этого сходства Роберт не любил, когда Майя приезжала погостить. Сама Майя также вызывала у него неприязнь, вероятнее всего, по той же причине.
Увидев играющего на полу Энди, Роберт в сотый, наверное, раз почувствовал, как сердце больно кольнуло обидой. У мужа Майи есть наследник, есть его гордость, опора и помощь, а у Роберта его нет. Его лишили наследника, отняли единственного сына. После смерти Райана Лана больше не хотела детей, хотя Роберт до сих пор мечтал о том, как однажды отправится в поход с собственным сыном.
— Роберт, мы тебя потеряли, — подала голос жена.
Она говорила нараспев, немного растягивая слова, и нередко во время бесед создавалось впечатление, что ей неинтересен разговор. Роберт, конечно, давно привык к этой особенности, но в тот момент, когда он застыл на пороге при виде Энди, голос жены показался ему омерзительным. Он не шел ни в какое сравнение с голосом незнакомки в сером, который теплым медом разливался по телу, обволакивал нежностью и светом.
Роберт снял джинсовую куртку и повесил ее в прихожей, из которой через арку он видел расположившихся на диване в гостиной женщин.
— Где ты был? — опять заговорила Лана.
Роберт взял на кухне стакан с водой, намереваясь вместе с ним пройти в гостиную, но передумал и залпом выпил воду. Он с громким стуком поставил пустой стакан на стол, покрытый каменной плиткой, и прошел к женщинам.
— Я отвозил миссис Лэнгдон и ее цветы на ярмарку, я же предупреждал тебя. Здравствуй, Майя. — Он кивком поздоровался с женщиной, очень похожей на его жену, только с рыжими, а не с черными волосами. — А кто это у нас такой большой?
Роберт подхватил смеющегося Энди и стал катать его на своих плечах по дому. Они играли до самого ужина, а перед сном Роберт прочитал мальчику сказку и пришел в спальню, где Лана уже сидела на краю кровати, намазывая руки кремом. Он переоделся в пижаму и залез под одеяло.