Она в растерянности моргнула несколько раз, а потом задала неожиданный вопрос, заставивший сердце Роберта забиться с удвоенной силой:
— Вы никуда не торопитесь? — спросила она.
И, кажется, только теперь обратила внимание на его облик. Она чуть нахмурилась, окинув взглядом его одежду, и серьезно спросила:
— У Вас все в порядке?
Роберт, напрочь забывший о пижаме, тут же поплотнее укутался в куртку, будто она могла скрыть его облачение, и неловко переступил с ноги на ногу.
— Все прекрасно. Это... длинная история.
Она прищурилась.
— Значит, все-таки торопитесь, раз история кажется Вам длинной?
— Нет же, — чуть громче, чем хотел, выкрикнул Роберт и, бросив взгляд на прохожих, обернувших к ним головы, продолжил гораздо тише. — Я правда абсолютно свободен.
— Тогда, может быть, стоит поговорить?
О большем Роберт не мог и мечтать. Они уехали к парку, но выходить из машины не стали из-за его странного облика. Они сидели в машине с включенным радио и под мелодию «Тень прошлого» Адрианы Меззадри наблюдали за утками в озере. Они долго говорили и, как всегда это бывает, в основном ни о чем. Рассказывали об увлечениях, работе, а когда разговор зашел о семье, Роберт погрустнел.
— Вы ведь знаете, что я женат, верно?
Он посмотрел на золотое кольцо на своем безымянном пальце, а потом на нее. Она сидела, неотрывно наблюдая за утками, но в тот момент в салоне автомобиля воцарилось напряжение.
— Я должен признаться, что точно знаю – я никогда не посмею сам оставить жену.
Она продолжала молчать, а Роберт продолжал объясняться:
— У нас был сын. Райан. В августе ему бы исполнилось двадцать лет...
Голос подвел его, заставив замолчать. Роберт попытался успокоиться, но чувства неожиданной лавиной нахлынули на него, и он готов был разрыдаться на ее тонком плече. Она же робко посмотрела на него и дрожащим голосом спросила:
— Что с ним произошло?
Роберт старался не смотреть на нее. Он сжал кулаки и ответил:
— Он погиб пять лет назад во время соревнований по дайвингу. В его акваланге закончился воздух, и он не успел всплыть на поверхность.
Она молчала, не говорила сочувственных речей, за что Роберт был невероятно благодарен ей. С покрасневшими застывшими глазами она спросила:
— Виновного наказали?
Роберт ошеломленно на нее уставился. Перед ним была поразительная женщина. Единственная, кто вместо глупых, уничтожающих искренность, фраз, интересовалась самой важной вещью – местью. Она правильно рассудила, что воздух не может закончиться случайно и не растрачивала слова на сожаление, понимая, как важно для родителя отмщение.
— Человека, который проверял снаряжение, посадили. Но, знаете, это ведь все равно не вернет мне моего сына.
Она согласно кивнула.
После этого откровенного признания они еще долго сидели молча. Роберт пытался подобрать слова, чтобы узнать о ней еще хоть что-то, но так и не заставил себя задать вопрос. Наконец, она заговорила:
— Роберт, завтра утром я уезжаю. Думаю, что это наша последняя встреча, и я счастлива, что познакомилась с Вами...
Ее слова доносились до него расплывчато, словно в тумане. Это все, она уезжает. Конец всем мечтам.
— Завтра? — только и смог произнести Роберт.
Они встретились взглядами. Ее светлые глаза в тот момент словно потемнели от невыносимой печали. Они наполнились слезами, а когда затряслась нижняя губа, стало ясно, что ей не суметь справиться с эмоциями, и она поспешно выбежала из машины.
На утро, уверившись, что не может просто так ее отпустить, Роберт приехал в гостиницу, но портье с разочарованным видом только развел руками – он не имеет права разглашать информацию о постояльцах. Однако женщина, которая выехала этим утром из «Бланки», оставила посылку для некоего Роберта.
Роберт обомлел – как она узнала, что он придет в гостиницу? Совершенно поразительная женщина...
Трепеща от нетерпения, Роберт сел в машину и тут же распаковал небольшую коробку, завернутую в серую бумагу, точно такого же оттенка было ее платье. В коробке оказался мобильный телефон. Простой, без большинства современных функций. Прямо на оберточной бумаге он нашел короткую записку, сделанную самым прекрасным почерком, какой он только видел в жизни. Записка состояла всего из одного предложения: «Пожалуй, я не смогу с тобой расстаться».