Сейчас время скорее не агностицизма, а релятивизма, то есть ускользания от общих онтологических вопросов бытия, время воинственного преклонения перед практикой. Может ли человек внутри себя противостоять такому напору, идущему со всех сторон?
Я думаю, что вне Церкви этому напору противостоять нельзя, потому что духовный строй бытия всего человеческого рода в разные эпохи по-разному стремятся исказить духи невидимого мира, руководимые князем мира сего. Когда через разгул страстей, как, к примеру, в Римской империи первых веков, когда через атеизм, когда через релятивистское равнодушие или индифферентность. Имей свое мнение, но не настаивай на нем. Считай, что обладаешь лишь частичкой истины, и пусть расцветают все цветы. И, главное, не посмей сказать, что целокупная истина доступна твоему пониманию и что другой заблуждается. Христианин же — это человек монистической системы взглядов, которая помогает на все феномены окружающего мира смотреть с единой точки и в едином ракурсе, что помогает уяснить иерархию бытия и изначальный, богоданный порядок всего сущего. Я ешь путь и истина и жизнь (Ин. 14, 6), — говорит Спаситель. То есть истина - это не некие умозрения, пригоршнями разбросанные по разным мировоззрениям, это Христос. Не свод правил, не Типикон даже и не каноны тех или иных соборов, а Сам Христос. И пребывающий в Боге пребывает в истине, он знает, где она. Не пребывающий в Боге будет искать ее направо и налево и никогда не найдет.
С чем связано то, что сегодняшние релятивисты или плюралисты, несмотря на явное логическое допущение, исповедуют только одну непреложную для них истину — что все истины относительны?
Это заблуждение современного ума, опасное и нечестное. Ведь распространенный ныне плюрализм допускает сколь угодно относительных истин, кроме той, что не все истины относительны.
Почему до сих пор многие уравнивают гуманистические идеи и христианские как само собой разумеющееся?
Это непростой вопрос, но если предельно тезисно его сформулировать, то гуманизм, сформировавшийся в эпоху Возрождения, хотя и декларировался как обращение к античному наследию, возник на базе христианской цивилизации, христианского сознания. Однако гуманизм утверждает человека как конечную ценность и меру всех вещей. Отсюда известный возрожденческий титанизм всех тех гениальных и неудержимых как в своих дарованиях, так и в своих пороках людей, о которых в той или иной мере знает каждый из нас. Интересно, что когда в Западной Европе утвердился гуманизм, определивший последующее просвещенческое или либеральное буржуазное сознание, в православной Византии формировалось церковное учение о достоинстве человека. И развивалось оно усилиями исихастов, носителей умной молитвы — Григорием Паламой, Григорием Синаитом, Николаем Кавасилой и другими подвижниками благочестия этой эпохи. Именно в это время было написано множество поучений и трактатов, в которых излагалась христианская православная антропология, видящая подлинное достоинство человека не в его самостоятельной ценности как центра мира, но в раскрытии в нем образа и подобия Божия, в его уподоблении Творцу на пути духовного возрастания.
Православное богословие и религиозная философия, скажем, последних двух столетий — это одно и то же?
Нет, это разные вещи. Даже если сразу отсечь и классическую философию — Канта, Гегеля, Шеллинга, и так называемую русскую религиозную философию и иметь в виду только тех философов, которые осознавали себя православными христианами, то и в этом случае можно будет сказать, что в религиозной философии, в отличие от богословия, есть большая степень не то чтобы свободы, а вольности в постановке вопросов, которые она затрагивает и пытается осмыслить.
Если угодно, религиозная философия — это расширенное апологетическое богословие, это попытка как бы и, то есть, немножко понарошку осмыслить мир без учета тех догматических истин, которые даны в Откровении. Иными словами, из закономерностей тварного мира души человеческой и окружающей нас вселенной вывести те законы, которые были даны Творцом. Богословие же исходит из иного — из априорного аксиоматического признания этих законов, изложенных и в Священном Писании, и в церковных догматах, и делает из них выводы применительно к тварной, общественной и личной жизни каждого человека. Так что по сути дела богословие и религиозная философия идут с разных концов.
Многих нынешних интеллектуалов отталкивает от религиозной философии то, что она не пользуется современным философским дискурсом, отчего возникает даже некоторое старомодное морализаторство. Здесь возможны какие-то изменения?