Особое понимание священства отличает Православие от других христианских конфессий. В Протестантизме священник, пастор, епископ — это профессор, говорящий с церковной кафедры и занимающийся церковно-административной работой. И в таком случае действительно встает вопрос: почему же, имея административные способности или дар слова, женщина не может этим заниматься? Но Православие понимает священство иначе. Каждое таинство совершается Христом Спасителем, и священник является лишь Его представителем, свидетелем того, что совершает Господь. За священством стоит та тайна, которая превышает человеческий разум: второе лицо Пресвятой Троицы, Слово Божие, воплотилось и восприняло человеческую природу не как дочь Божия, а как Сын Божий. Почему? Мы не знаем. Но ведь мы же оставляем за Богом свободу действовать так, как Он считает лучшим для нашего спасения. И в этом нет уничижения женщины. В этом есть тайна домостроительства нашего спасения.
Священство каждого иерея исходит не из его личных свойств и достоинств, но из священства Христа, которое уделяется ему для служения, для пользы Церкви. Поэтому священником может быть только тот, кто подобен Господу по своей мужской природе.
Перед женщиной же тоже открыты многочисленные возможности церковного служения. Это и участие в богослужебном пении и чтении, и иконописание как одно из высших проявлений духовной жизни христианина, и даже составление литургических песнопений. Скажем, песнопевческие труды византийской монахини Кассии вошли в сокровищницу Церкви. Так что мнимое или видимое отодвигание женщин на второй план в церковной жизни — это, по сути дела, предубеждение, которое складывается из ее неверного понимания. В Православной Церкви женщины не только поют на клиросе, пишут иконы, делают своими руками богослужебные облачения, но могут быть и на самых ответственных постах в церковно-административном служении — экономическом, юридическом и других. Наконец, женщине открыт (кстати, в отличие от других религий — ислама, буддизма) путь ангельский, то есть путь всецелого посвящения себя Богу. Ощущающие в своем сердце призыв к безраздельному следованию за Христом могут принять монашеский постриг и совершить иноческий подвиг, соделавшись Христовыми невестами, - так в тропаре именуются мученицы.
Поэтому нельзя сказать, что в Православии явный приоритет отводится мужчине, а женщине второстепенное место. Бессмысленность этого упрека раскрывается в той бесконечной любви к Пресвятой Богородице и в том Ее почитании, которые существуют в Православной Церкви и которые указывают подлинный путь ко спасению. Одну из женщин, живших на этой земле, Церковь именует высшим из всех творений, созданных Отцом нашим Небесным, «Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим», то есть ставит выше всех чиноначалий ангельских сил, свойства которых превышают человеческие свойства неизмеримо. Так о каком же первенстве между мужчиной и женщиной в Православной Церкви может идти речь?
Почему упразднен чин диаконисе?
Диаконисса — к примеру, ею была святая мученица Татиана — это особого рода церковная служительница, помогавшая священнику при совершении крещения женщин, а также осуществлявшая и иные церковно-общественные обязанности. Можно сказать, что сейчас институт диаконисе, с одной стороны, перерос в женское монашество, с другой, церковно-практической, — утратил характер особых обетов или посвящений. Скажем, некая раба Божия поет на клиросе, или убирается в храме, или стоит за свечным ящиком, но при этом не приносит обета безбрачия или обязательной жизни при церкви.
Чем с православной точки зрения циник отличается от юродивого?
Цинизм вещь не новая. Еще в античности были известны философы киники или циники, из которых бытовому сознанию более всего памятен Диоген Синопский, точнее, его беседа с Александром Македонским. Но даже в том античном, значительно более приличном, чем нынешний, цинизме было нечто, никак не совместимое с христианским мировоззрением. Циник, в отличие от юродивого, мыслит себя ничем не связанным с окружающим его обществом и принятыми в нем условностями. Ему до остальных людей, в собственном смысле слова, дела нет. Юродивый же, который иной раз ведет себя так, как, кажется, и циник мог бы себя вести — вызывающе, эпатирующе, делает это не ради самого себя, если другие мешают его самораскрытию, а ради их душевной пользы. Так что при чисто внешнем совпадении поведения жизненные цели циника и православного юродивого принципиально иные.