Так что, думается, человеку, которому уготовано вечное блаженство, вряд ли и после смерти предстоит то, что определяло его земную жизнь, — возрастание из меры в меру.
Пребывание спасенных в Царствии Небесном, в отличие от мучений грешников в аду, представляется с трудом. Но можно ли в каких-то словах описать эту вечную, в категориях нашего земного понимания, статичную радость о Господе?
Я думаю, что здесь дальше образов мы пойти не можем. Скорее, надо помнить, что вечность, в которой человек будет пребывать с Богом, — это не просто бесконечно умноженное время, это не просто очень и очень долго, это не тысяча лет и не тысяча миллионов лет. Это иное качественное состояние. И каждый из нас, хотя бы несколько раз в жизни, к нему прикасался. Вспомните то состояние, которое бывает на Пасхальной заутрене, когда обычное течение времени пресекается, или ощущение счастья и полноты бытия, которое испытывают многие из нас, пройдя, хоть и не без падений, Великий пост и соединившись со Спасителем в таинстве исповеди и в таинстве причастия, когда время тоже останавливается и когда мы можем повторить слова апостола Петра, который, увидев преображение Иисуса Христа на горе Фавор, воскликнул: Господи! хорошо нам здесь быть (Мф. 17, 4). Думается, что так же можно сказать и о пребывании душ в Царствии Небесном.
Когда мы говорим про Новый Иерусалим; мы говорим «град». Значит ли это, что вокруг него есть еще какое-то пространство, где тоже «упокоеваются праведники»?
Новый Иерусалим в Откровении от Иоанна — это картина торжествующего мира, в мысленном воображении представляя который мы, опять же, как и в отношении к первым дням творения, должны забыть о нашей координате временно-пространственных характеристик. В Новом Иерусалиме будет не продолжение времени, а вечность. Представить нам это почти невозможно, но хотя бы отчасти, умом нужно понимать, что вечность — это не просто бесконечно удлиннившееся время, это не тысячи, тысячи, тысячи лет, а нечто качественно иное, чем та изменяющаяся по принятым нами координатам жизнь, которую мы теперь ведем. И что вечность - это не то же самое пространство, в котором мы живем, только безгранично расширившееся. Это не тот же самый видимый нами сегодня тварный мир с солнечной системой, галактиками, планетой Земля, Атлантическим и Тихим океанами и тому подобным, — мир, по которому мы будем перемещаться со скоростью света. Это нечто совершенно иное, преображенное — пакибытие. Поэтому не будем стремиться изыскивать географическое местоположение Нового Иерусалима и рисовать в своем воображении экстерьер, который будет его окружать.
Но ведь в Откровении от Иоанна даже приводятся его размеры, говорится о длине, ширине…
В апокалипсисе вообще очень много символических указаний, характер которых для нас со всей очевидностью откроется уже не в этой жизни. Как число зверя, про которое мы знаем, что оно будет 666, но что это значит, станет понятным только тогда, когда это действительно будет необходимо для спасения души, то есть в самые последние времена.
Изгнание из рая Адама и Евы означает, что было, куда изгонять. Следовательно, уже тогда на земле существовала какая-то жизнь помимо райской? И что в таком случае надо понимать под именованием Адамом животного мира еще до грехопадения?
Говоря о истории сотворения мира, данной нам в первых главах Бытия, мы должны отказаться от пространственно-временных схем, привычных для нашего понимания. И, конечно же, от такой наивности, которая была характерной для средневековой топографии, когда место рая предполагалось где-то в междуречье Тигра и Евфрата. Нам бы не нужно всем этим заниматься, так же как и выяснением, откуда, из какого региона земного шара, пошел человеческий род. Эта тайна значительно возвышеннее и удаленнее от биологических, геологических и географических реалий, чем нам это почему-то иной раз представляется. И как следует из слов апостола Павла, изгнание Адама из рая - это прежде всего космический катаклизм, это изменение всей тварной вселенной, потому что грехопадение исказило весь мир, а не только жизнь двух людей. Страдание и смерть стали свойством всего. Поврежденность грехом коснулась многих сторон бытия. И Церковь именно так всегда понимала изгнание Адама и Евы из рая. Так же, как и их одеяние в одежды кожаные (Быт. 3, 21) — это не только прикрытие собственной наготы, но изменение самого человеческого естества, его одебеливание и утяжеление, результат которого — нынешнее состояние человека. Так же, как и способность Адама проникать в суть вещей и нарицать именами, адекватно выражающими их сущности, которая с тех пор в значительной мере покинула человеческий мир.