Глава 18 Выбор
В себя он пришел от дикого холода и стука собственных зубов. Открыл глаза, и увидел взволнованные глаза оборотня, смотревшие с тревогой, но мгновенно сменившееся на радостные, едва Вул заметил, что Федор пришел в себя.
— Очнулся, брат?!! — Улыбка растеклась по такому близкому, уже практически родному лицу. Вул протянул руку. — Вставай, напугал ты меня. Это же надо такое выдержать. В муравьиной куче. Как подумаю, мороз по коже. Даже не знаю выдержал бы я сам такое? Ну и воля у тебя, брат.
На не слушающихся ногах, сотрясаясь от озноба, опершись на сильную руку товарища, он поднялся из ледяной воды.
Прозрачный ручей, струящейся продолжением, находящегося в двух шагах выше по течению, родника, весело журчал вниз по склону залитой солнцем опушки соснового леса, омывая холодом ступни.
Рядом паслись стреноженные кони. Много боевых не расседланных лошадей. За их спинами, лагерь с суетящимися вокруг костров людьми. Крики и смех. Все то, что окружает военный лагерь, с отдыхающими после боя или дальнего перехода воинами. Немного правее, так же у костра, Яробуд и Ермох, разговаривают с прислоненным к стволу сосны, обмотанным так, что из-под опутавших его тело веревок торчит только голова, Сучком. Тот явно недовольный морщит лоб, но отвечает на вопросы. Что говорят не слышно, слишком далеко.
— Идем к костру. Тебе надо согреться. — Оборотень заботливо накинул на голого Федограна суконный серый плащ.
«Интересно»? — Подумал наш герой: «Откуда он его взял? У нас же из одежды ничего не было. И сам вон с иголочки одет, хотя босой, как всегда, не любит, брат мой, волк, обувь». — Федор даже улыбнулся своим мыслям: «И Яробуд? Старик тоже в обновках. Неужели это сотник их так приодел? А вот Бера, что-то не видно»?
Увалень словно услышал мысли.
— Брат! — Медведь бежал и орал, пинками разгоняя мешающих лошадей, и уворачиваясь от целящихся в него копыт, недовольных таким отношением к себе животных. — Очнулся, брат! — Могучие руки сдавили с хрустом плечи. — Я говорил, что поможет мой метод. Я говорил, что в воду ледяную надо. Меня так мамка лечила, от укусов этой погани мелкой, когда я на спор в муравейник голову засунул. Если мне помогло, то и тебе должно было помочь. Этот старый ворчун еще сомневался. — Увалень мотнул головой в сторону обернувшегося на крик Яробуда. — А то все: «Дурак да дурак», будет теперь знать…
Тепло растекалось по душе. Не тепло от согревающих солнечных лучей, хотя и это тоже, а тепло искренней радости заботящихся за него друзей. Никогда в его жизни такого с ним не случалось. Мама с папой тут не в счет, они самые близкие люди от рождения. Но вот люди, называющие себя: «друзьями», никогда не проявляли столько искреннего, не показного внимания, отделываясь фальшивой заботой с пустыми глазами, и натянутыми улыбками. Здесь все по-другому.
Яробуд встретил стоя. Внимательно посмотрел в глаза, обнял и резко оттолкнул.
— Садись, сынок.
Это его: «сынок», прозвучало так по-домашнему, что грудь у парня сдавило. Так старый, суровый вояка никого еще не называл, на его памяти. Чувствовалась в интонации деда, в его взгляде и даже в гордо расправленных плечах, гордость за своего ученика.
— Садись погрейся. Сейчас кашки с мясом да взвару ягодного принесут. — Он повернулся в сторону лагеря и рявкнул. — Обед сюда быстро. — И снова повернулся к Федору. — Садись, садись. Тут тебе обновки сотник привез, так ты оденься, не ходи голышом-то. Невместно.
— Силен воин. — Хлопнул по плечу как-то незаметно подошедший Ермох. — Уважаю. — Он встал напротив и посмотрел прямо в глаза. — Когда все успокоится тебя к себе в сотню возьму, и сразу в ратники. Таких в новиках держать только портить. Мне такие вояки нужны. Это ничего что молод.
Между ними резко вклинился учитель, растолкав локтями и повернувшись к Ермоху, скрутил ему дулю в самый нос:
— А вот это видел. — Сощурил он глаза. — Нам такие самим требуются. И рассмеялся. — Выкуси. Хватит трепаться. Вон парню поесть уже принесли, а он еще голый, как новорожденный сосунок. Ну-ка воин! Бегом одеваться! — Дед рявкнул так, что Федор вздрогнул. На столько внезапно тот сменил тон с шутливого на звериный. — Минуту тебе на все. — Развернулся и прохромав к костру сел, вытянув руки к огню.
Сотня ушла, оставив после себя идеальный порядок, даже костровища были укрыты дерном, предварительно до этого снятым. Стоял тут лагерь или нет, теперь было непонятно, на столько все было тщательно убрано и замаскированно. Они свою задачу, догнать беглецов, поставленную князем выполнили, а то, что вместо поимки одели и накормили, знать местному правителю необязательно, тем более что они везли ему трофей: «Нечаянно захваченную, во время погони нежить, которая может, и даже очень хочет, рассказать много интересного».
Беглецы сидели вокруг костра, все пятеро, и молча смотрели на огонь, изредка подбрасывая веточки из-под ног в затухающее пламя.
— Так кто же вы всё-таки такие? — Яробуд наконец задал волнующий его вопрос. — Почему с вашим появлением, в моей жизни, неприятности стали сыпаться на голову с завидным постоянством?..
Но договорить не успел. Костер вдруг как-то внезапно ярко вспыхнул, и окутался дымом, а из леса вышла рысь. Она, мягко, словно плывя, передвигая лапы по траве, смело шла в их сторону. На ее шее сидел, как всегда с трубкой, торчащей из спутанной бороды Чащун, и хмурил густые брови.
— Не успел. — Вместо здравствуйте, выдохнул он с сожалением облако дыма, спрыгивая с животного напротив поднявшихся при его приближении друзей. — Вот досада. — Он толкнул в бок внимательно наблюдавшею за ним рысь. — Все, приехали. Иди назад, в лес. Не нужна больше. Когда понадобишься кликну.
Словно ожидая чего-то подобного, мощный зверь резко развернулся и прыжками скрылся в ельнике, а нежданный гость прошел мимо замерших хозяев, и уселся у костра:
— Чего застыли словно морок поймали. Садитесь. Говорить будем. — Поворошив задумчиво угли, он поднял глаза, и пристально посмотрел на Яробуда. — Что воин? Много вопросов, и ни на один нет ответа?
Тот кивнул в ответ, и присел рядом на корточки.
— Может ответишь ты? — С ехидным прищуром, в котором застыл вопрос учитель, уставился немигающим взглядом на гостя, и не менее ехидно добавил. — Дух жизни.
— Тебе, как всегда, все надо по полочкам разложить. — усмехнулся тот. — Да вот беда. — Он сделал паузу, и продолжил уже с другим тоном, в котором присутствовали нотки раздражения. — Я сам многого не знаю, и потому не понимаю. Хочу разобраться во всем, так же, как и ты. Потому давай без тайн. Откровенно. Задавай свои вопросы, я отвечу. Потом моя очередь.
— Кто они? — Уточнения не понадобилось, потому что палец старого воина уткнулся в грудь Федора.
Чащун кивнул? Принимая вопрос.
— Думаю от вас это больше не имеет смысла скрывать. Вы доказали свое право все знать, дружбой и верностью друг к другу. Я расскажу:
Люди пока этого не замечают, но мир меняется. — Он вдруг сделал паузу и внезапно крикнул куда-то за спину Федора:
— Вылазь, ошибка Стрибога, хватит из себя крысу изображать.
— Никакая я не ошибка, я лучшее его творение. — Вышел из-за сидящего парня обиженный шишок. — Сам ты ошибка.
— Думай что хочешь, но прекрати прятаться. Ты уже на столько сильно влез в творящиеся здесь дела, что отсидеться в норке не получится, достанут и там. Так что беги отсюда, пока не поздно. — Илька никуда не побежал, а насупившись сел рядом с Федором. — Но я отвлекся. Вы, конечно, знаете сказку про Федограна и Ратмира?
— Ага. Мне ее мамка всегда перед сном рассказывала. — Заулыбался довольный собой Бер.
— Я не сомневался. — Буркнул недовольно дед, выпустив облако дыма. — На этот вопрос можно было не отвечать.
— Как? — Медведь непонимающе захлопал глазами.
— Заткнись! — Рявкнул на него Яробуд. — Говори дальше дух жизни.
Тот кивну головой, не обращая внимания на обидевшегося увальня.
— Потомки этих легендарных героев перед вами. — И поднял руку, останавливая поток вопросов, готовых сорваться с губ. — Я говорю вы слушаете.