Всё это станет причиной весьма спорных, но необходимых решений. Однако ничего изменить Император не сможет и под смех лживых богов галактика будет объята огнём.
Моя же душа, после перенесённых страданий вернётся во владения Тзинча, которые после случившегося были охвачены непредсказуемыми и опасными переменами. Ведь после всего произошедшего Тзинч… проиграл.
Глава 61
Находясь за гранью здравомыслия и безумия я снова сделал вздох и вырвавшись из хватки ослепительного света очнулся в том, где всё заканчивалось и начиналось. Имматериум воспринимался мной всё лучше и хоть окружение порой представляло из себя калейдоскоп из смятения и изменения, но в целом… здесь как правило было довольно спокойно, ведь мало кто смел устраивать беспорядки на владениях Тзинча, кроме самого Тзинча.
Однако в этот раз, всё было иначе. Горы разрушались и осыпались в песок прямо на глазах, расстояние до них составляло десятки километров, а через секунду или вечность ты уже находился под этой самой горой, пока песок засыпал море, в которое ты проваливался. Течение уносило тебя вверх, выкидывая в пустоту, а затем в этой же пустоте, разрываясь от страха перед нескончаемым падением, рождался остров, что становился местом размещения Хрустального Лабиринта.
И цикл начинался снова, прямо у стен лабиринта, в котором по идее должен был находиться я и отчитываться перед своим хозяином. Но не было ни ворот, ни дверей, ведь Тзинч никого не пускал и лишь его яростный вопль могли слышать все его слуги и творения, а также враги.
Очень опасным был варп, где вся власть находилась в руках злобных существ, вечно поглощающих и уничтожающих любых конкурентов, что рождались безостановочно и давились сразу после появления. Но из-за жёсткой власти Тзинча и его планов, в полной мере познать сущность имматериума я просто не мог, ведь её мне не показывали. Теперь же, находясь вне лабиринта и не чувствуя покровительства тёмного бога, я понимал в какой заднице находился.
— Проклятье, — прошептал я, пытаясь сохранять равновесие, ведь все владения Тзинча содрогались от его безумного рёва. — Что тут происходит?!
— Что-то не очень хорошее, — с опаской прощебетала Птичка, боясь летать и предпочитающая просто переждать сеё безумие у меня на плече. — Хорошо, что мы хотя бы под лабиринтом, а не где-то на границе с Садом Нургла. Из-за этой слабости Тзинча его враги наверняка уже начали откусывать куски от владений. Как и сами слуги Тзинча уже начали сражаться и убивать друг друга дабы расшириться. Они делают так всегда, но когда хватка Тзинча слабеет… начинается настоящий хаос.
И Птичка не врала, как и какой-то тайной истины не открывала. Это было очевидно и даже самое молодое создание мира Тзинча изначально появлялось с пониманием элементарных правил этого мира. Для демона подобное сродни дыханию и сердцебиению для человека, столь же неотъемлемо и начинает играть свою важную роль с момента рождения. Если же по какой-то причине понимание не приходит… происходит то же, что и с человеком, в случае отсутствия дыхания и сердцебиения — практически мгновенное поражение от других сущностей и смерть.
— ТЗИНЧ, ОТКРЫВАЙ, СКОТИНА!!! ИЛИ ПЕРЕРОДИ МЕНЯ В ТЕЛЕ КАКОГО-НИБУДЬ КРАСИВОГО И БОГАТОГО АРИСТОКРАТА НА РАЙСКОМ МИРЕ, ЧТОБЫ Я ОТДОХНУЛ!!! ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?! — кричал я, колотя монолитную стену, но какого-то эффекта мои действия не возымели.
— Он тебя не слышит. И внутрь тебе не попасть, — раздался голос прямо позади меня и одновременно слева, справа, под и над, ведь с восприятием информации в этом мире у простых смертных душ было всё тяжко: это лишь благодаря воле и мастерству Тзинча беседы с ним проходили вменяемо и понятно для меня.
Я среагировал мгновенно, сразу же развернулся и потянулся левой рукой к револьверу, а правой к мечу. Но оружия у меня уже не было, как и моя попытка перегруппироваться оказалась крайне неуклюжей из-за ложного и постоянного чувства потери равновесия.
Но никто на меня не нападал. А обладателем голоса оказалась обладательница. Весьма крепко сложенная девушка ростом в два метра возвышалась надо мной. Она была абсолютно голой и нижние её конечности больше всего напоминали лапы гарпии, полусогнутые, покрытые перьями и заканчивающиеся острыми когтями. Также перья покрывали и другие части тела, но далеко не все. Перья не переливались радужным светом, а оставались преимущественно лазурными и менялись лишь в рамках синих и голубых оттенков.