Однако вскоре Рангда собрала силы и пришла из дальних уголков галактики, напав на миры Империума. Сразу же в бой были брошены силы Льва Эль Джонсона, примарха Тёмных Ангелов. По пути к нему присоединились и силы других легионов, однако очень быстро стало понятно, что враг крайне силён. И вот уже в звёздах Гало сражались: Гвардия Смерти во главе с Мортарионом, Космические Волки с Леман Руссом, две роты Саламандр и на подмогу примчались примархи второго и одиннадцатого легионов.
Кто-то привёл с собой больше сил, кто-то меньше, ведь стоит понимать, что Великий Крестовый Поход шёл вперёд по всей галактике и угроз в ней хватало с лихвой. Так например одиннадцатый легион прибыл почти в полном составе, в то время как Мортарион взял с собой около двух третей, а количество прибывших Тёмных Ангелов Лев не раскрывал.
Как и в целом несмотря на то, что все двадцать примархов являлись братьями и служили одной цели, они всё равно порой не могли найти общего языка и действовали крайне обособленно. Мортарион всегда был замкнутым, молчаливым и тяжёлым взглядом одаривал своих братьев. Лев Эль Джонсос также не отличался радушием, харизмой и скорее производил впечатление человека, которого можно послать вырезать целый мир под корень, предав огню детей и женщин. Он даже не спросит зачем, он просто сделает то, что должен, ведь цель оправдывает средства, раз так сказал Отец.
Однако уже Леман Русс обладал куда более горячим сердцем и хоть был крайне вспыльчив, но вернее брата найти было сложно. Вулкан готов был защитить своей спиной даже простого смертного, считая что высшей ценностью всего Человечества является именно человеческая жизнь. Все примархи были созданы Императором для достижения одной цели, однако все они были разными.
— Скажи мне, Мордред, что определяет характер человека? Окружающий его мир или генетика? — всё также проходя через залы дворца Камелота, спросил меня Мойран, разглядывая один шедевр искусства за другим.
— Наверное генетика, — предположил я, будучи не особо искушённым в подобных рассуждениях, однако всё же я попытался также и выдвинуть хоть какой-то аргумент, пусть и очень банальный. — Выращенный коровами медвежонок коровой не станет.
— Не станет, однако как человек является куда более сложным животным для подобного сравнения, так и щенок выросший в обществе котов будет обладать повадками последних, пытаясь мяукать и подражать тем, кого будет считать своими братьями.
— Да, логично. Наверное тогда правда кроется где-то посередине?
— Как знать, как знать. Может всё дело в генах, может в окружении, может и в том, и в другом, — пожал плечами Мойран. — Единственное, что я могу сказать, что мы, примархи, уж точно не властны над своей судьбой. В народе нас уже пытаются называть полубогами, а в некоторых мирах, где ещё не слышали про Императора, и вовсе богами. И как это иронично… ведь в конечном счёте мы куда более человечны, чем можно даже представить. И человечность эта проявляется порой в самом худшем из видов. Интересно, Отец специально вложил в нас это или же просто ошибся?
— Я не знаю ответа, как и про Императора ничего толком не знаю.
— Я тоже. Однако первый вариант является причиной рождения невероятного презрения к отцу, а вторая делает слабаком, пытающимся казаться большим, чем есть на самом деле. Ха, да за такие слова меня можно и осудить, — Мойран грустно усмехнулся и замер напротив гигантского барельефа, где король Артур сразил последнего дракона. — Как можно бороться с собственными генами и сохранять спокойствие, когда тестостерон хлыщет в тебе неостановимым потоком? Как можно верить в добро и справедливость, когда мир, на котором ты вырос, вырезал детей на глазах матерей? Разве можно найти себе силы поверить в надежду, когда раз за разом жизнь разбивала её вдребезги? И как можно восхвалять того, кто ненавидит собственных детей? Так много вопросов, но хоть меня и называют полубогом, но я не могу найти на них ответы. Меня создали для уничтожения врагов Империума, я инструмент, который должен выполнять задачу, а не мыслить и искать ответы на извечные вопросы. И сколько бы я не пытался двигаться по иному пути, я всё равно обнаруживаю, что нечто во мне противится, из-за чего даже многие простые смертные обгоняют меня.
Мойран развернулся и посмотрел на меня. Он не ждал от меня ответов и по большей части говорил сам с собой, озвучивая вопросы вслух и надеясь, что может быть вселенная как-нибудь на них ответит. Но вселенная молчала, ведь ей было глубоко плевать на человечество, на примархов, на пылающие в огне войны галактики и на саму себя.
— Но если я найду ответы на свои вопросы, то помогу всем своим братьям, — произнёс Мойран и как-то грустно улыбнулся тому, что видел за стеклянным пеленой собственных глаз. — Как жаль, что это не уймёт моей боли.
— Я не понимаю о чём ты говоришь, — честно признался я, не понимая, к чему это примарх делиться всем этим со мной.
— Достаточно и того, что ты меня выслушал. На такие темы мне почти не с кем поговорить. Сангвиний понимал меня, но его здесь нет. Вулкан пытался помочь, но он сам не особо понимает в чём моя проблема, а я не могу объяснить. Во время бесед с Магнусом почему-то вдруг появляется привкус собственной глупости, а речи Лоргара порой слишком высокопарны. Впрочем, неважно, лучше скажи мне, как зовут того демона, которого ты приютил в своей душе и почему он тебя не сожрал в момент слабости, а помог.
— Кхм… я… я не знаю имени. Просто называю её птичкой. Как я понял она крайне молодая сущность, совсем недавно родилась в варпе.
— Время в варпе течёт совершенно иначе. Прошлое, настоящее и будущее происходит там одновременно.
— Да, я просто хотел сказать, что она мало что понимает и не имеет опыта. Она довольно слаба и едва не погибла из-за того оружия, что вы применили в борьбе с той тварью.
— Это было не оружие, — терпеливо поправил меня Мойран, хотя эта моя фраза чуть было не вызвала у него гнев, что было видно по мимолётной гримасе появившейся на лице.
— А что это было?
— Ты узнаешь об этом позже, сейчас нам нужно решить, что делать с демоном внутри тебя.
— Я не хочу её убивать. Она не представляет угрозы и помогала мне как в защите людей, так и в борьбе с другими исчадиями варпа.
Мойран вдруг усмехнулся, а затем не сдержался и вовсе рассмеялся. То, что могло стать достаточной причиной для уничтожения на месте, его будто бы позабавило. Однако как уже сказал и сам Мойран, и как можно было догадаться, примарх примарху рознь.
— В твоих словах я услышал голос Магнуса, — ностальгически вспомнил Мойран, снова погрузившись куда-то в прошлое, где было куда меньше грусти, чем сейчас. — Как же они тогда яростно спорили с Сигиллитом. Ух! Было же время. Наверное поэтому он нам и не доверяет, как и Император намеренно скрывает от нас всю правду. Видимо боится, что мы не сможем с ней справится и предадим интересы Человечества в угоду собственным целям. Ведь знания опасны, хоть я и считаю, что лишь бросая новые вызовы судьбе, мы можем стать сильнее и в конечном итоге изменить её. Иначе же всё решат за нас, снова.
Я вдруг впал в ступор, ведь уже знал, что в конечном итоге часть легионов предадут Императора. Более того, я лично видел чумных космодесантников. Неужели Мойран предвидел нечто подобное? Нет, вряд ли, иначе бы так не смеялся. Хотя возможно за этим смехом он пытался скрыть свой страх перед будущим, которое казалось уже предрешили Мойры, в честь которых и был назван примарх. Так или иначе, в словах его были логика и резон, далеко не всё шло гладко в Великом Крестовом Походе и каждое непонимание, каждая взаимная обида среди примархов и Императора могла обернуться огромной проблемой для всей галактики.
Император не мог этого не знать или… мог? Всё же то, что предельно понятно простому человеку, вполне может быть не понятно тому, кого уже принялись называть богом в обход его же запретов.
— Галактика таит в себе множество опасностей. Варп лишь одна из них, а в глубинах его таится нечто крайне опасное. Конечно я могу ошибаться, но мне кажется что-то смотрит на нас в ответ и ждёт подходящего момента. Возможно любопытство Магнуса действительно опасно, это будет решать Император. Но как защитить мой легион и выполнить поставленную передо мной цель — буду решать я.