И без тени сомнений примарх отдал жестокий приказ, после чего меня сковали его легионеры, принёсшие с собой огромный арсенал всевозможных изобретений накопленных за время Великого Крестового Похода. Выжигая мою память, примарх производил оцифровку памяти и образов. У него было множество теорий насчёт всего происходящего и самые худшие из них воплощались в реальность, пока вокруг второго легиона сгущался мрак.
— С таким я сталкивался лишь однажды, — в ужасе прошептал примарх, изучая спутанную и крайне странную информацию.
А затем его дроны начали взрываться. Вычислительные системы взрывались, сервиторы отключались и даже ИИ перешёл в автономный режим, принудительно отключив себя от управление системами и передав эту работу операторами крейсера.
— Неужели Император… — начал говорить один из легионеров, что боролся с мутацией ещё со времён завоевания Терры.
— Нет, это не он, — тут же отрезал примарх и через когитатор на локте включил принудительную самоликвидацию сбойных блоков.
— Что же тогда?
— Я могу лишь предполагать и ничего более, но Мойран в чудовищной опасности и есть вероятность, что мы не сможем ему помешать. Флот будет обязан уничтожить всё, если мы не выйдем на связь через пол часа. Планета должна превратиться в раскалённый огненный шар, тектонические плиты должны быть расколоты и ни одного живого организма не должно остаться здесь. Передавай!
— Есть!
Примарх и второй легион ушёл, а я так и остался лежать на полу. Разум был практически полностью разрушен, я не осознавал происходящего и никак не реагировал на происходящее. Фактически меня превратили в овоща и даже сердце перестало биться, ведь мозг перестал выполнять возложенные на него задачи. Подобные травмы должны были убить меня, но почему-то ничего не происходило.
Моя душа оставалась привязана к телу и взирая на мир через имматериум я пытался прийти к осознанию. В этом мне помогли уроки ложи, однако полностью находиться вне тела и видеть лишь эмоции, не имеющие привязки к материальном… подобное нельзя описать, ведь люди смертные существа существующие в трёхмерном измерении. У них нет органа для восприятия истинного варпа.
Попробовать описать происходящее всё равно что рассказывать слепому о цветах. Хотя даже это было бы неверно, ведь в человеческом языке банально нет подходящий слов и терминов, связанных с тем, что видел я. Вернее не видел и даже не чувствовал, а… воспринимал с помощью фибр своей души, учась анализировать и понимать. Больше всего это было похоже на момент рождения.
Не понимая ничего и не в состоянии запомнить подобного, я был во тьме и не имел возможности даже запомнить всё это. Я был ничем и всем, тёк по бесконечному потоку и был подобен элементарной частице, которую не волновало ничего и которую вели не понятные ей Законы. Это чем-то напоминало и перерождение, только затянувшееся из-за чужой воли.
То было волей Тзинча, который использовал чужую душу для наблюдение за происходящим. Он не давал мне уйти дальше и внимательно следил через Мордреда за каждым волнением в варпе. Под его контролем находились и другие души, как и оставшиеся боги и другие сущности использовали те же методы. Души стали словно частью океана: слабыми и беспомощными каплями внутри чего-то необъятного и всесильного.
Но эти океаны отличались. Присутствие Кхорна было естественным и обязательным, он не мог не быть, ведь слишком много гнева собралось в этом и других местах. Вне зависимости от собственного желания он воспринимал и ощущал происходящее, хоть и не испытывал интереса. Нургл же поглядывал, но был занят чем-то более важным для него. Слаанеш немного терялась в происходящем из-за чего океан постоянно штормило, но порой казалось что она повторяла движения Тзинча, надеясь понять его и обыграть, чтобы унять собственную гордыню.
А Тзинч… он внимательно изучал и следил за каждым моментом. Всей своей волей он толкал и Кайроса, чтобы тот шептал ему о прошлом и меняющемся будущем. Он хотел знать всё и это желание ломало его на части, ведь подобная цель была недостижимой. К ней можно было лишь стремиться и из-за этого каждый миг превращался для Тзинча в мучительную гонку за собственным хвостом.
Однако не только это мешало Тзинчу узнать всё. Внезапно чужая воля лучом света ударила прямо в его главное лицо, выжигая глаза. Полный ярости вопль разразился в варпе и внимание всех сущностей Имматериума обратилось на фигуру порождённую их действиями.
А ослепительная сила продолжала двигаться и менять реальность согласно своей воли. Рефлекторно моя душа потянулась к источнику сего света, после чего всё наконец-то закончилось.
— Осталось десять минут, — произнёс офицер Имперской Армии, разрезав могильную тишину на мостике "Фортуны".
Шай всё ждал и ждал хороших новостей, но с каждой минутой отчаяние становилось лишь сильнее. От собственного бессилия хотелось выть, как и от понимания, разрывающего душу. Мойран мёртв, его брат вероятно тоже. Нужно было готовить флот к последнему удару и бросаться в погоню за отступающими Рангданцами, о которых все забыли.
Но разве Шай мог так поступить? Разве хоть кто-то из его легиона был способен исполнить подобный приказ?
— Следуйте приказу. Вы за старшего. Как только вернётся в сознание капитан последней роты, то передадите управление ему.
Офицер молча кивнул и не стал спорить. Все понимали, что это полное безумие и глупость. Однако никто не смел забрать у верных сынов право умереть вместе со своим отцом. Это был их выбор и каждый его делал сам.
— Правду говорят, узы между примархом и легионом крепче родительских, — мрачно произнёс офицер, начав раздавать указания о подготовке к превращению Герелианы в ад, если конечно огневой мощи хватит: расколоть тектонические плиты будет не просто, особенно после растраты боезапаса на другие планеты, с другой стороны планетарные щиты были наконец-то уничтожены, может и получится.
В любом случае даже если тектонические плиты не будут сломлены, то вся поверхность будет выжжена, а всё живое — уничтожено. Это понимал и Шай, который с последними силами легиона, тремя тысячами космодесантников, тысяча из которых была ранена, уже летел к поверхности, чтобы помочь второму легиону сделать то, что было необходимо или умереть, пытаясь.
И с первых же мгновений высадка превратилась в ад. Легион высаживался прямо на термы, однако вся планета уже кишела демонами, что сражались между собой. За каждый пройденный метр астартес отдавали свои жизни, мчась в свою последнюю битву. Они искали доблестную смерть, чтобы не жить в вечном позоре, который уже навечно лёг на одиннадцатый легион.
Огромное количество демонов вблизи терм уже говорило о самом худшем. Второй легион не справился и был уничтожен врагом.
— Тебе стоило остаться на корабле, чтобы потом возродить наследие Мойрана, — прошептал искажающийся варпом демон и его голову Шай снёс ударом цепного меча.
— Но ты всегда был эгоистом, — произнёс демон и его голову Шай прострелил плазменным пистолетом.
— А ещё слабаком, — голоса звучали повсюду, пока силы астартес таяли и разделялись друг от друга.
— И трусом, — добавил демон, рождающийся из самого пола и щупальцами обвивая ноги Шая.
Высадка захлёбывалась и всё реже звучали выстрелы болтеров. Медленно колени Шая притягивались невероятно сильными щупальцами к земле, заставляя силовую броню трещать. Куда более искусные воины пали в сражении с этим подлым врагом. Избранные Мойраном оказались бессильны и даже терминаторы легиона познали собственную слабость. А что мог сделать Шай, который никогда не считался лучшим стрелком, мечником, да и с терминаторской бронёй совладать так и не смог, списывая это всё на личную любовь к подвижности и манёвренности.