Одна за другой капли летели к земле, их становилось всё больше, начинался жуткий ливень. Грязь смешивалась с кровью, траншеи начало затапливать и размывать. Квартирмейстерам предстоит много сложной работы, чтобы спасти хоть что-то в этом аду. Но были и те, кому приходилось даже хуже чем нам.
Переведя взгляд в конец траншеи я увидел там кадетов из своего корпуса. По знакам отличия сразу удалось понять, что это штурмовая бригада. Их бросили в самый ад, связав боем лучшие подразделения врага. Не считая потерь они просто прогрызли брешь и затем начали продвигаться всё глубже и дальше. Их задачей было посеять хаос везде и умереть в процессе. Именно среди них было больше всего гренадёров, всадников смерти и боевых инженеров. Шлейф химического оружия следовал за ними, а полевая артиллерия была представлена только в виде самоходок.
В этом бою они лишились восьмидесяти процентов личного состава, но благодаря этому операция прошла успешно и потери оказались меньше ожидаемых. Хотя стоило также понимать и то, что многие наши враги были… странными и сломанными. Впрочем, в скором времени бой был завершён и наш корпус встретился с ещё одним, который оказывается атаковал с другого фланга.
В общей сложности два наших корпуса могли насчитывать до ста тысяч кадетов. Довольно грозная сила, но в процессе занятия вражеских позиций мы выяснили то, что врага было раза в два больше. Добраться до оставшихся выживших мне не удалось, ведь далеко вперёд ушли штурмовые бригады, а сама битва превратилась в бойню. Организация была разрушена, подразделения врага были изолированы друг от друга, сопротивление враг пытался оказывать, но штурмовые бригады просто пёрли вперёд, развивая своё наступление и не давая даже шанса на перегруппировку.
Остальная пехота едва успевала за ними, проводя точечные зачистки укрытий и добивая выживших. Порой мы даже не вступали в прямой бой, давая технике разобрать очередной блиндаж. Стало предельно понятно почему командование решило провести подобное. Эти кадеты, наши враги, действительно не могли стать криговцами. А из двух корпусов, что провели эту операцию, собрали один, качество и эффективность которого сильно возросла.
Но не было радости победы, как и в целом понимание и радость того, что мы справились с задачей, продлилась едва ли несколько минут. Все силы были брошены на восстановление линии фронта, рытьё укреплений и помощь квартирмейстерам, ведь трупов было очень много и всё снаряжение требовалось пустить на очередной круг использования.
— Твои новые сапоги, Ущерб, — без эмоций произнёс Тихий, после чего протянул мне пару сапог. — Меня повысили до квартирмейстера за хладнокровие и высшую психическую устойчивость.
После этого он развернулся на пятках и ушёл выполнять следующую задачу. Наверное большинству подобное показалось бы крайне невежливым или даже грубым, однако за столько месяцев на Криге я уже понимал, что эти слова были невероятным проявлением внимания и товарищества. Особенно для Тихого, который несмотря на свою немногословность всё решил уведомить нас о том, что его повысили. Что же, я был за него рад, квартирмейстер из него выйдет хороший, да и раздел с молитвами в Памятке был его любимым. Он действительно сможет провести павших в последний путь и при этом не сойдёт с ума.
Я же начал менять свои сапоги. Они были весьма надёжными и даже до сих пор справлялись со своей задачей. Однако всё же у меня начался зуд на ступнях, а значит каким-то образом кислотный дождь достигал кожи. Сразу же в глаза бросился странный шов на пятке. Такой был только на тех парах, которые сняли с трупа и починили. Любой другой гвардеец за такое плюнул бы в рожу командира, но я лишь молча одел то, что дали. Подобное отношение для Крига было нормой.
— Хорошая битва, я многому научился, — вдруг этой информацией со мной решил поделиться Криворукий, которому заменили противогаз, шлем и броню: ему нехило досталось, но он вернулся в строй, хоть и находился сейчас под действием обезболивающего, не очень мощного, чтобы не убить нервную систему.
— Нормально себя чувствуешь? — спросил я, слыша изменения в хрипящем противогазе.
— Да, отлично, — соврал Криворукий, ведь боялся, что кто-то подумает о том, что он не может справляться с поставленной задачей: его бы не убили, нет, просто отправили на некоторое время в тыл, ведь раз он стоит на своих ногах, то раны не такие уж и серьёзные, да и боевые действия прекращены. — Как думаешь, я смогу стать гренадёром?