— Удерживай позицию до прибытия подкрепления.
— Принято.
Порой захватить позицию было куда проще, чем удерживать её. Поэтому самое сложное могло быть ещё впереди. Без какого-либо угрызения совести я начал обирать тела павших, в том числе двух своих товарищей. Фраг-гранаты, батареи для лазгана, у культистов я нашёл самодельные взрывные устройства из выстрелов для гранатомёта. Всё пригодится, а после уже я занял позицию.
Из-за особенностей ландшафта я не видел противника, но он был от меня меньше чем в километре. Прямо туда я скоро и направлюсь, вместе с прибывшими отрядами. Если конечно прямо сейчас не начнётся безумная контратака, во время которой нас попробуют закидать мясом с трёх сторон. Тогда удержать позицию будет практически невозможно, но я знал, что союзники вот-вот и сами продавят фланги. Так что не особо переживал и продолжал смотреть на серую землю, покрытую золой.
Как вдруг мой вокс разорвался от крика сержанта:
— В УКРЫТИЕ!!!
И в небе загорелись тысячи огней, на которые я завороженно смотрел около двух секунд, прежде чем сорваться на бег. Но ближайший блиндаж был уничтожен огнём артиллерии, а всё остальное являлось сетью траншей, с редкими лисьими норами, также уничтоженными нами в процессе наступления. И хоть я находился в траншеи, но обрушимся огненному дождю было на это плевать.
Горела сама земля и дыхание сбивалось из-за огромного количества углекислого газа. Один из снарядов взорвался в пяти метрах надо мной и белый фосфор словно фейерверк разлетелся во все стороны, поражая в том числе и траншею. Враг позволил нам зайти на пристреленные позиции и открыл огонь сразу же как прибыли отряды для закрепления и последующего наступления.
С диким воплем я упал на землю, горящими руками начав тушить лицо. Плавился противогаз и прилипал прямо в коже. Больше всего досталось левой стороне лица, а также шее. Температура была чудовищной, пожар становился всё сильнее и корчась от боли, я пытался ворочаться и потушить самого себя. Несмотря на адскую боль я всё же не паниковал и делал то, чему меня учили на Криге.
— 226-ой! — раздался крик Криворукого, который уже начал помогать мне, осыпая меня землёй. — Они идут!
Едва пламя на мне лишилось кислорода и потухло, как он рывком поднял меня на ноги. Кругом было пламя, многие погибли, не успев спрятаться, ещё больше было раненых, но враг продолжал вести обстрел, так ещё и бросил прямо в ад пушечное мясо, павших в одержимость жителей этого мира.
Рефлекторно я последовал за Криворуким и ещё пятью бойцами обратно к позиции, которую я покинул в попытке найти укрытие. Уже на ходу достал из аптечки обезболивающее и сразу сожрал жменю таблеток, запив их собственной кровью, хлещущей из прикушенного в момент не самого удачного падения языка. Левый глаз не видел вообще, будучи закрытым коркой из запёкшейся крови. Так ещё и оплавленный противогаз стал мешать обзору.
С болезненным рыком я рывком снял противогаз с лица, отрывая от лица куски кожи. Стон агонии вырвался из моей глотки, искры посыпались из глаз, а зрения я на время лишился из-за чудовищной боли. Но в боевом положении был лазган, а как только взор начал прочищаться, то я тут же открыл огонь по кричащим от невообразимого страха культистам. Они не хотели идти в атаку, многие из них чуть ли не рыдали, но были вынуждены делать то, что им приказали в надежде спасти свои семьи, ставшие заложниками в городе-улье.
Но не осталось во мне и капли сострадания, а как только враги подбежали на расстоянии в пятьдесят метров, то я начал бросать гранаты. Осколки разлетались во все стороны, горящая земля взлетала к небу и одним за другим падали бойцы, хватаясь за ноги и пытаясь ползком добраться до хоть какого-то укрытия. Но куда раньше их находила смерть, а о попытке выжить свидетельствовали лишь полосы крови оставшиеся на выжженной земле.
Было трудно дышать, пожар на наших позициях становился всё сильнее, несмотря на попытки наших товарищей его потушить с помощью земли.
— КРОВЬ ДЛЯ БОГА КРОВИ!!! — раздался рёв и вдруг среди трупов начала испаряться кровь, становясь разломом в варпе. — ЧЕРЕПА ДЛЯ ТРОНА ЧЕРЕПОВ!!!
Невероятное насилие и пылающая чёрным пламенем ненависть стали топливом для самого воинственного Тёмного Бога. Дюжина кровопускателей присоединилась к самоубийственной атаке, заставив меня вспомнить мою третью жизнь. Одним своим видом они тогда внушили такой страх, что лишь воля Тзинча позволила мне не дрогнуть и не пасть на колени. Истинной жестокостью были полны их души, а своими мечами кровопускатели на ходу разрубали на куски своих же союзников.