И вот раздался первый выстрел. Преторианец вёл огонь осколочными по менее защищённой технике и высаживающимся востроянцев. Но второго выстрела он сделать уже не успел, ведь неожиданно перед ним выскочил я, тут же запрыгивая на его гусеничную платформу и ударом силового гладиуса, повреждая правую руку с осколочной пушкой.
Тут же загремели болтер Трояна, что выбивал появляющихся среди обломков скитариев, норовящих выстрелить в меня из своих плазменных пушек. Загудел от ярости преторианец и задымились его приводы, после чего с чудовищной скоростью пронеслась его вторая рука с пиломечом. Но я уже начал уклоняться и попутно нанёс ещё один удар в основание механизма, что позволял телу поворачиваться.
Механизм заискрил и заклинил, после чего я зашёл в спину вопящего сервитора и мощным ударом вонзил клинок уже в спину, после чего повёл его вверх, разрезая сам позвоночник и всю аугментнику. После чего уже взорвалась голова сервитора. Мой отряд поднимался вслед за мной, полные праведным гневом мы шли на острие атаки и сокрушали всякое сопротивление.
Своей огромной волей я подавлял врагов и заранее предсказывал появление врагов, докладывая по воксу. Троян шёл самым первым, прикрывая меня своим щитом и ведя огонь из болтера, а также посылая огненные потоки во врагов со своей наплечной турели.
— Входим в храм, — доложил я, после чего вперёд через разорванные ворота пронеслась Птичка, создавая ледяной вихрь, что сбивал с ног врагов и покрывал инеем стальные стены.
Одиночными выстрелами работали мои товарищи, звенели падающие на пол гильзы и после каждого выстрела разлетались головы, окропляя кровью и осколками черепами стены и лёд. Проходя по трупам мы углублялись в недрах храма, приближаясь к звукам стрельбы.
Во всей этой горячке боя находились наши союзники. Сёстры из первой фазы не дождались подкрепления и в желании дорваться до магоса первыми ушли слишком глубоко, оказавшись в ловушке. Если бы не успели, то здесь бы они и нашли свою смерть.
— Как обстановка? — спросил я по воксу, подходя выходя на ближнюю связь.
— Впереди танки, они вплавили их прямо в землю. Без тяжёлого вооружения не прорваться. Пригнитесь!
Но я так и продолжал стоять в полный рост, возвышаясь над укрытием, за которым прятались сёстры битвы и увлечёнными ими в эту самоубийственную атаку востроянцы. Разбивались о мою броню пущенные со слишком большого расстояния осколки картечи, выстрел плазменной винтовки прошёл в метре левее, как и выстрел танка оказался крайне неточным, врезавшись в потолок над нами.
С грохотом начали падать обломки, один из них едва не прибил востроянца, который помогал техножрецу чинить турель на подвижной платформе. В последний момент рывок вперёд сделал Троян и своим щитом разбил в крошку увесистый кусок бетона.
— Мы и есть тяжёлое вооружение, — ответил я, пока мелкие обломки со стуком падали на мои наплечники и шлем, а металл силовой брони отражал свет выстрелов. — Молох со мной. Остальные — подавите врага огнём.
— Танк не подавить из болтеров! — закричал техножрец, по голосу которого я распознал в нём Николая: как всегда он на первой линии обороны, обеспечивает работу техники в самом пекле.
Я же дождался первого выстрела своего брата, после чего вывел на полную мощность свой рунический капюшон и вложил в Птичку всю свою волю, начав формировать вокруг неё своё заклинание. Ледяной стрелой она промчалась мимо всех нас и взорвалась на тысячи осколков среди окопавшихся танков в другом конце широкого туннеля. За мгновение осколки растаяли, после чего влажность резко повысилась.
Но на этом моя магия не закончилась, ведь в следующий миг температура вновь понизилась и проникшая в щели брони вода начала замерзать. Металл пытался сопротивляться природе, но лёд расширялся и заставлял механизмы поворота башни и орудий клинить. Некоторые сервиторы же и вовсе оказались парализованы из-за заклинивания. У кого-то в руках начало разваливаться оружие, когда небольшое количество воды ставшее льдом деформировало газовые трубки стабберов или же просто ломало системы охлаждения.
Я же тем временем сорвался в бег, догоняя устремившегося вперёд ещё раньше Молоха. Молох был самым быстрым из нас, как и реакция его была настолько сильна, что он мог даже уворачиваться от выстрелов гранатомётов и других не столь быстрых как пуля или болт боеприпасов. Хотя в упор он конечно же увернуться мог только если предскажет куда будет сделан выстрел и если ему повезёт.
Но в нас почти не стреляли, ведь мой отряд вёл огонь на подавление, а поддерживали его и другие союзники, не давая врагу даже высунуться. Моя аура же становилась всё плотнее и уже сама влага из воздуха начала конденстироваться и тоже превращаться в иней и лёд. А затем Молох перепрыгнул через укрытие, после чего за ним в оборону врага впился и я.