Ослаб, но не прекратился. ДОТы, ДЗОТы, минные поля, линии траншей на левом берегу Веронды оказались серьёзным препятствием. Даже после того, как фашистам удалось наладить наплавной мост через Шелонь на месте сожжённой паромной переправы и протащить к новой линии обороны артиллерию. Включая тяжёлые зенитки, из которых они принялись расстреливать бетонные укрепления.
И снова помогла наша авиация. По позициям зениток нанесли удар бомбардировщики, а примчавшиеся им на перехват Ме-109 стали жертвами юрких скоростных истребителей. Осталась лишь сильно досаждающая обороняющимся немецкая дивизионная артиллерия.
Тем не менее, командир 1-й горнострелковой бригады полковник Грибов был настроен оптимистично. С его слов командиры и красноармейцы знали, что Луга ещё держится. В районе Видгощи держит оборону 170-й отдельный курсантский полк. На восточный берег озера Ильмень немцы не пошли, предпочитая раз за разом долбиться об укрепления по реке Веронда. А сосредоточение на участке, протяжённостью около 13 километров, 128-й дивизии и его бригады позволяет надёжно держать оборону. Пусть даже дивизия и бригада несут потери, отбиваясь от двух немецких дивизий, а сборный батальон капитана Шарапова забрали распоряжением штаба только что сформированной 48-й армии.
Правда, уже к вечеру 17 августа 21-я пехотная дивизия сумела захватить плацдарм на левом берегу Веронды в районе Борков: накануне ночью их сапёры проделали проход в минном поле, и в течение дня непрерывно атаковали левый фланг 128-й стрелковой, упирающийся в реку Кудыша. И к концу дня продвинулись в глубину её обороны до двух километров, а по фронту до шести с половиной. Но понесли серьёзные потери под миномётным, артиллерийским и стрелковым огнём, и теперь накапливали силы для штурма основной линии укреплений. А это сделать им было сложно из-за того, что оба моста в Борках, железнодорожный и автомобильный, взорвали при отступлении.
Вплоть до конца дня 20 августа артобстрелы дивизионной и полковой артиллерией немцев, перемежающиеся с атаками пехоты, выматывали силы дивизии и бригады. Потери росли, укрепления, включая траншеи, постепенно приходили в негодность, и настроение Грибова ухудшалось. Приказ «держаться» он не выполнить не может, но и сил остаётся всё меньше и меньше. Несмотря на тонкий ручеёк ополченцев, прибывающих из Новгорода. Проклятые пушки и гаубицы уже через несколько дней приведут к тому, что численность личного состава бригады сократится до половины штатной.
— Потерпите буквально двое суток, — попросил (не приказал!) командующий армией генерал-лейтенант Акимов. — Подкрепление на подходе. И ещё. Завтра ночью, начиная с 23 часов, вам и вашим соседям нужно устроить небольшой тарарам со стрельбой из миномётов пулемётов и винтовок. Примерно на полчасика. Не очень интенсивный, чтобы не сильно много пожечь боеприпасов, но достаточный, чтобы создать приличный шум.
О том, для чего нужен был этот «тарарам», полковник Грибов узнал позже. В ту ночь все уцелевшие плавающие танки и бронетранспортёры сводного батальона капитана Шарапова вошли в воду в Спаспископце. Примерно через два часа несколько ночных бомбардировщиков, заходя по одному со стороны Голино, попытались разбомбить переправу через Шелонь в Шимске. Ночь выдалась тёмная, безлунная (вернее, узенький серпик луны взошёл только через два часа после этого), и бомбы летели практически неприцельно. А когда самолёты улетели, до Шимска донеслась нечастая артиллерийская стрельба со стороны Голино. Судя по звукам выстрелов, огонь вели из трёхдюймовых орудий. Но поскольку она быстро закончилась, особого внимания на неё в городе не обратили.