Офицеров… Пардон, красных командиров, как принято пока называть военных со званиями от младшего лейтенанта до полковника, успевших повоевать в Великую Отечественную, в бригаде не так уж и много, только от командира батальона и выше. Поэтому шапкозакидательские настроения какое-то время приходилось пресекать. Особенно — когда личному составу стало известно, что среди авиаподразделений, прикрывающих с воздуха 49-ю армию, уже имеются реактивные самолёты Миг-15бис. Пресекать до те пор, пока сами не столкнулись с умелыми, грамотными действиями немцев в наступлении и особенно — в обороне.
Да, появление в полосе наступления 9-й полевой армии и 3-й Танковой группы нового советского соединения на необычных боевых машинах, к ому же, действующего куда более грамотно, чем привычные немцам противники, не осталось незамеченным, и за «уральскими добровольцами» (а особенно — за их техникой) началась настоящая охота. Но примерно с неделю — безуспешная, поскольку, например, ротам из батальона Лысухина редко приходилось «гонять» за линию обороны. Разве что, ради каких-нибудь легковооружённых авангардов из Группы Гота. Потом командование доложило о нападении группы диверсантов на тыловиков и потребовало усилить несение караульной службы. Но информация о наименовании соединения и о том, что, как и Уральский добровольческий корпус в другом мире, танкисты-уральцы вооружены особыми ножами из воронёной стали, утекла к врагу.
Увы, два или три полка Миг-15 не могли полностью защитить огромный Западный фронт от вражеских авианалётов. Ведь и они, как видел собственными глазами Лысухин, несут потери. Много меньшие, чем «Яки», «Лагги» и, тем более, И-16, но несут. И первые потери его танкисты понесли как раз при бомбёжке. «Штуке», точно уложившей стокилограммовую бомбу в «сорокчетвёрку», не дали уйти зенитчики, ссадившие её из ДШК, установленной в кузове УралЗис-5, но машина и экипаж погибли.
Нарвались два взвода батальона и на артиллерийскую засаду, устроенную немцами. Потери — четыре машины, одна из которых, сначала лишившаяся гусеницы, потом была добита пушками. Ещё четыре были разбиты во время артобстрелов. Итого — девять боевых машин, почти рота! При этом за шестнадцать дней боёв батальон записал на свой счёт 42 вражеских танка, 19 бронетранспортёров и бронемашин, 55 грузовиков, 21 орудие противника, 36 пулемётов, 15 миномётов, до 800 человек живой силы. Очень неплохо, как расценивал это комбат.
Но 49-й армии всё равно пришлось отступить на рубеж рек Вазуза и Гжать, а после тяжёлых боёв за село Пречистое, в ходе которых танки Лысухина поддерживали огнём обороняющую село пехоту, батальон отвели на пару дней в ближайший тыл для проведения текущего ремонта и технического обслуживания.
Задача, скажем так, для вступившей в права зимы, очень непростая. Но радовало то, что немцы, так и не получившие до начала наступления тёплой зимней формы, страдали от морозов куда сильнее красноармейцев. Поэтому при первой же возможности цепляли на себя всё тёплое, что могли найти или отобрать у местных жителей, так что «уральцам» уже не раз доводилось брать в плен «чучела огородные» в женских платках, драных пальто поверх тоненьких серо-зелёных шинелей и даже лаптях, надетых прямо на сапоги.
Полупустая деревушка, куда их отвели, носила посконное название Клушино. Достаточно удобное место, позволяющее, при необходимости,переместиться вдоль линии фронта по имеющимся дорогам хоть севернее Пречистого, хоть южнее.
Колхозное стадо уже эвакуировали куда-то на восток, уехали и многие колхозники, поэтому проблем с тем, где разместить личный состав, не возникло: отдирай приколоченные крест-накрест поверх дверей доски, топи печь и грейся, спи в тепле. Пусть часть опустевших домов теперь и занимали тыловые подразделения и штаб дивизии, обороняющейся на участке фронта у Пречистого, так что батальон разместился на самой окраине.
На такой ночлег танкистам уже приходилось устраиваться, и майор был уверен: его люди, сами «понюхавшие» войну и знающие, как трудно пришлось людям, вернувшимся в разорённые ею сёла, ничего, оставшегося в покинутых избах, не возьмут.