18 ноября 2012 г.
1-й день плавания
Солидарные в своем пренебрежительном отношении ко всем прогнозам погоды на свете, рыбаки вышли в море. Десять лодок направились навстречу бурлящим водам, туда, где дельта Коста-Асуль содрогается от натиска волн Тихого океана. Рыбаки пригибались, когда под напором ветра набегала очередная волна. С гребней валов слетала пена и неслась по воздуху, будто снег. Весь трюк плавания в таких условиях состоял в том, чтобы двигаться рывками, увеличивая скорость в коротком промежутке времени между двумя волнами. В промокшей насквозь одежде и полуслепой от соли, разъедающей глаза, Сальвадор Альваренга правил левой рукой, а правой держался за шест, чтобы не свалиться за борт. Через день или два он будет плыть обратно к берегу с богатым уловом рыбы в кофре. Он сдаст товар боссу и заберет свою зарплату за последние несколько дней. «Я любил деньги, — признает Альваренга. — Но никто не смог бы назвать меня мошенником. Когда люди видели меня навеселе с красивой женщиной в обнимку, они, по крайней мере, знали, через что я прошел, чтобы добыть эти деньги. Я держал голову высоко, где бы ни находился».
На голове Альваренги была балаклава — лыжная шапка с прорезанными отверстиями для глаз и носа. «Настоящий террорист», — шутили рыбаки. Но все дело в том, что на открытом солнце отважный сальвадорец мог получить ужасные ожоги. Кожа у Альваренги была не медно-смуглого оттенка, как у местных, а очень светлой, почти белой. К тому же он не был рожден под тропическим солнцем. Появившись на свет в деревушке в горах Испании, Альваренга был привычен к холодной снежной погоде, а не к палящим лучам, способным менее чем за три часа сжечь кожу до волдырей.
Альваренга обозревал просторы неспокойного океана и шел курсом 280 (запад/северо-запад). Портативный передатчик в ведре пищал не переставая, но Альваренга никогда не обращал на него внимания: обычно он лежал под горой одежды. Многие рыбаки трещат по радио без умолку, подобно дальнобойщикам, переговаривающимся друг с другом по общественному диапазону, но для Альваренги жизнь в море означала уединение и обрыв всех связей с берегом. Он мог провести два дня в море, не сделав ни единого звонка на сушу, полностью уходя от взбалмошной и неинтересной рутинной жизни.
По мере того как он продвигался по морю, полоса прибоя и горы на побережье все больше отдалялись к горизонту. Альваренга был спокоен и расслаблен. Он и не догадывался, что направляется на запад с примерно той же самой скоростью, с какой с северо-востока идет широкий фронт ветров — сильный ураган Нортено, незаметно набирающий силу и надвигающийся на Коста-Асуль. БУРЯ ПОКА ЧТО БУШЕВАЛА ЗА ГОРАМИ, НО ВОТ-ВОТ ДОЛЖНА БЫЛА ПОЯВИТЬСЯ, ЧТОБЫ ПОКАЗАТЬ ЛЮДЯМ ВЕСЬ СВОЙ УЖАСНЫЙ НРАВ ВО ВСЕМ ЕГО НЕПРИГЛЯДНОМ ВЕЛИКОЛЕПИИ. Если бы Альваренга остался на берегу до обеда, он бы заметил примечательную деталь: хотя небо и оставалось ясно-голубым, с северо-востока наступали серые тучи, как будто нарисованные мазками кисти художника-импрессиониста, скромные предвестники наступающего урагана, которые все же пока еще не вызывали ни у кого опасений, не заставили никого забить тревогу. А ведь старые рыбаки отслеживают изменения в погоде и могут предсказать бурю еще за несколько часов до того, как на земле станут ощущаться первые признаки катаклизма. Шторм, который нагонял Альваренгу, теперь отмечают на метеорологических картах под названием «Холодный фронт № 11». Он уже свирепствовал на земле, но пока что не добрался до моря, и ему требовалось время, чтобы нагнать находящихся в рейсе рыбаков.