Помощник капитана поспешно прибежал в бар. Его обнаружили в самом конце палубы второго класса, где было совсем темно, в обществе «Марианны», которой он старательно объяснял, что не имеет никакого отношения к тому, что произошло.
— Господин помощник капитана, я хотел бы, чтобы вы немедленно приступили к расследованию. У нас на судне вор.
Он нарочно говорил так громко, что с десяток пассажиров, находившихся на террасе, услышали его и повернули головы.
— Если вам угодно пройти ко мне в каюту, я зафиксирую вашу жалобу и…
— Та! Та! Та!.. Нет никакой нужды ни в вашей каюте, ни в записях, — возразил Лашо, положив ему на плечо свою большую мягкую лапу. — Кража произошла здесь, десять минут назад. Я знаю, почему вы хотите меня увести. Пароходная Компания не любит подобных происшествий, и вы сейчас предложите мне возместить убытки…
Взгляды помощника капитана и Донадьё встретились. Казалось, Невиль просил совета. Доктор насторожился.
— Подойдите сюда… Ещё десять минут назад я сидел за этим столом с двумя пассажирами — мсье Барбареном, которого я здесь вижу, и лесорубом, который сел на пароход в Либревиле.
— Мсье Гренье?
— Мне безразлично, как его зовут. В какой-то момент я вынул из кармана свой бумажник, чтобы показать им один документ, статью из газетёнки, которая нападает на меня и обзывает убийцей… — Он был доволен, что выкрикивает это во весь голос. — Пять минут назад я ушёл к себе и забыл бумажник на столе. В этом я уверен! Я ведь не мальчик! В каюте я сразу же обнаружил, что бумажника в кармане нет, и тотчас же послал за ним стюарда. Бумажника в баре уже не оказалось.
Помощник капитана допустил оплошность, спросив:
— И там была большая сумма?
— Это вас не касается! Украли у меня сто франков или сто тысяч — это уж моё дело. Я хочу получить обратно свой бумажник. А главным образом я хочу обнаружить вора. Я ему покажу, где раки зимуют…
На этот раз партия в белот прервалась, хотя карты уже были сданы. Игроки смотрели на ближайший к ним столик, и чувствовалось, что они смущены.
Впрочем смущены были все, так как, в общем, заподозрить в краже можно было каждого, даже Барбарена, подошедшего теперь к Лашо.
Женщина, которую Донадьё заставил утром раздеться, всё ещё была здесь вместе со своим мужем, чья маленькая голова встревоженно поднялась на тощей шее.
— Я должен доложить об этом капитану, — пробормотал помощник, чтобы выиграть время.
— Если хотите, позовите его сюда. Как бы то ни было, я требую немедленного расследования, так как мой бумажник где-нибудь недалеко.
Невиль охотно отвёл бы Лашо в сторону, успокоил бы его, пообещал бы невесть что, лишь бы избежать скандала. Он прекрасно знал, что в бумажнике не могло быть много денег, потому что Лашо передал ему для сохранения в сейфе пятьдесят пять тысяч франков, которые у него были с собой. Наверное, он оставил лишь несколько сотен франков на ежедневные расходы.
— Стюард! Скажите капитану, что мсье Лашо желает поговорить с ним на террасе бара.
Лашо прогуливался вдоль и поперёк, заложив руки за спину, не обращая внимания на присутствие Невиля, который тем временем подсел к Донадьё.
— Вы были здесь?
— Я не двигался с места.
— Ну и что же?
— Я ничего не заметил.
— Он способен потребовать, чтобы обыскали пассажиров и каюты.
Барбарен, разглагольствуя среди группы офицеров, как раз это и предложил:
— Остаётся всех нас обыскать! Что до меня, то я согласен немедленно вывернуть свои карманы. Я вышел из бара после Лашо, дошёл до фальшборта и вернулся сюда почти одновременно с ним.
— Конечно! Пусть нас обыщут, — поддержал его капитан колониальной пехоты.
Никто не решался идти спать, боясь, как бы это не расценили как признак виновности. На палубе второго класса по-прежнему танцевали. За спущенными шторами освещённого салона мелькали тени.
Пришёл капитан. На нём был форменный сюртук, который он надел ещё к ужину. Уже издали он пытался понять, что происходит.
Помощник хотел пойти ему навстречу, но Лашо остановил его:
— Одну минутку! Я хочу сам объяснить, в чём дело…
Он сделал это так же грубо, как и в первый раз.
— У нас на борту вор, и его необходимо обнаружить, — закончил он. — Вы здесь главный после Господа Бога. Вы и должны принять необходимые меры, пока я не подам жалобу в Бордо…
В сущности, эта история принесла ему облегчение. Как будто внезапно открылся какой-то клапан, и это позволило ему излить свою желчь. Отныне для него не существовали ни пассажиры, ни колонисты, ни плантаторы, ни чиновники, ни офицеры или служащие факторий: существовали только люди, на которых могло пасть подозрение.
Барбарен, ужинавший за столом капитана, позволил себе вмешаться:
— Эти господа и я с общего согласия просим, чтобы нас немедленно обыскали. После исчезновения бумажника мы не покидали палубы и, следовательно, ничего не могли отсюда унести.
Капитан и глазом не моргнул. Он держался со своим обычным достоинством, но его уверенность была только внешней.
— Я не могу мешать вам доказать вашу невиновность… — наконец сказал он, сначала посмотрев на своего помощника, потом на Донадьё, как бы желая заручиться их поддержкой.
Это было одновременно гротескно и драматично. Барбарен опустошил один за другим свои карманы и выложил на стол связку ключей, трубку, кисет для табака, коробочку с кашу[6], носовой платок и, кроме того, красный шёлковый фуляр, который недавно был повязан у него на шее. Потом он вывернул карманы, и на палубу посыпалась табачная пыль.
Офицеры тоже встали, они отнеслись к этой процедуре очень серьёзно. Один из них, порядком выпивший, заговорил о том, чтобы ему дали официально подписанный перечень всего того, что он таким образом предъявил.
— И я тоже! — послышался женский голос. — Это была мадам Дассонвиль, которую до тех пор никто не заметил: её столик стоял в неосвещённом углу, и она сидела не двигаясь.
— И я! — поспешил крикнуть невысокий господин, жена которого показала, что у неё в руках ничего нет.
— Кто ещё был здесь? — нетерпеливо спросил капитан.
Донадьё молчал, предпочитая, чтобы капитану ответили другие. Барбарен посмотрел на мадам Дассонвиль, а та прошептала:
— Со мной был мсье Гюре…
— А где он?
— Пошёл спать.
— После ухода мсье Лашо?
— Кажется, да… Я не уверена…
— Был здесь и Гренье, — вмешался Барбарен. — Мы с ним побеседовали ещё несколько минут, а потом он отправился к себе в каюту.
Капитан повернулся к Лашо:
— Вы требуете, чтобы я вызвал этих людей сюда?
— Вовсе нет! Нужно только допросить их в каютах и произвести там обыск.
Капитан и помощник отошли в сторону и стали тихо совещаться, потом подозвали к себе Донадьё.
— Что вы об этом думаете?
Все трое были одинаково мрачны, так как не впервые в их практике на судне происходили кражи.
На этот раз подозрение могло упасть только на одного из десяти пассажиров, и хотя они вели себя нарочито непринуждённо, на их плечи всё-таки свалился тяжёлый груз.
Завтра утром об этом будет знать уже сотня пассажиров, они станут переговариваться с таинственным видом, следить друг за другом. А ведь до Бордо остаётся ещё десять дней плавания!
— Значит, обыскать только две каюты, — сказал помощник капитана.
— Мсье Лашо! — позвал капитан. — Опишите нам, пожалуйста, ваш бумажник.
— Это старый чёрный бумажник, потрёпанный по краям, со множеством отделений.
— Сколько в нём было денег?
На этот раз он ответил:
— Семь или восемь билетов по сто франков. Вы ведь знаете, что мои деньги лежат в сейфе. Но дело тут не в деньгах. Главное — документы…
— Важные?
— Для меня да, и только я один могу судить об этом.
— Если вы согласны подождать здесь несколько минут, то сейчас обыщут обе каюты…
Лашо проворчал что-то в знак согласия, но было ясно, что он охотно присутствовал бы при обыске.
6
Кашу — сок акации или пальмы, применяемый в медицине. Здесь пилюли, содержащие этот сок.