— На свете много хороших собраний, — сказал доктор Отова, — но ни одно из них не сравнится с этим.
— Я польщен оказанной мне честью.
Старик снял со стены меч.
— Вот, возьмите, — сказал он, протягивая меч Бобу.
Боб моментально ощутил исходящую от клинка энергию, совершенство баланса, жажду резать, поразительное мастерство древнего мастера.
— Можно?
— Разумеется.
Повернув меч острием вверх, Боб аккуратно извлек его из ножен. Кроваво-красное косираэ из акульей кожи, отделанная позолотой цуба были великолепны, но даже их красота тускнела по сравнению с лезвием.
— Возможно, это самое совершенное лезвие во всей Японии. Определенно оно самое острое, самое прочное, самое смертоносное.
— Сэр, оно бесценно.
— Возьмите его. Воспользуйтесь им. Сразитесь им. Быть может, этот меч даст вам хоть какое-то преимущество. Мой сын его обязательно узнает. Ему знакома мощь этого меча. Возможно, это заставит его на мгновение дрогнуть. В этом ваша единственная надежда. Мой сын обладал прирожденным талантом, и, если он действительно усердно занимался на протяжении двадцати лет, ему нет равных.
— Я не могу взять на себя риск потерять такой меч.
— Свэггер-сан, он был создан как раз для этого случая, и ни для чего другого. Оно выполнит то, что предначертано судьбой. Если бы сталь могла чувствовать, меч бы сейчас умолял дать возможность защитить вас. Не думайте о его стоимости. Не думайте об исторической ценности. Думайте о нем только как об оружии.
— Хорошо, сэр. Как я понимаю, это работа Мурамасы?
— Вы совершенно правы. Это меч кузнеца, «ковавшего зло». Именно его лезвие, быть может даже вот это самое, было опущено в ручей в знаменитой притче о Масамуне. Листья и ветки избегали встречи с мечом великого Масамуне. Клинок Мурамасы притягивал их, разрезая без труда. Мурамаса гордился этим, в то время как ему должно было быть стыдно. После этого случая за его лезвиями закрепилась слава жаждущих крови. Они стремились резать. Особую страсть они питали к членам семейства сёгуна, убивая и калеча их. Тогда сёгунат их запретил, собрал все вместе и уничтожил. Вот почему в наши дни они являются такой редкостью, и этот меч — один из немногих уцелевших. Моему сыну известно все это, и он понимает, что находится в услужении у современного сёгуна. Это затуманит ему рассудок. Опять же мелочь, однако победа состоит из многих мелочей.
— Благодарю вас. Я верну…
— Нет. Если вы его убьете, значит, меч выполнил свое предназначение. Быть может, именно ради этого он и попал ко мне в руки много лет назад. Уничтожьте его, только и всего. Освободите от него землю. Отправьте его в преисподнюю. Он пришел из ада, олицетворяет собой ад, так что воспользуйтесь им, а после уничтожьте не раздумывая.
— Хорошо, доктор Отова.
— Этот меч является моим благословением вам. А теперь, пожалуйста, уходите. Я хочу остаться один.
Глава 40
БОЛЬШИЕ «ШИШКИ»
— Ты уверен? — спросил Сёгун.
— Насколько вообще можно быть уверенным. Я уже говорил вам, господин, что мы имеем дело с очень целеустремленным и изобретательным противником. Но теперь он у нас в руках.
— Я обеспокоен тем, что контролировать ситуацию в парке очень непросто. Будет много шума, обо всем проведают средства массовой информации и…
— Я спрячу на месте десятерых. Они настоящие мастера по части маскировки. Можно сказать, почти настоящие ниндзя. Не совсем, но очень близко. Я сам буду там. Все произойдет рано утром, вход в парк будет под нашим контролем. Нам никто не помешает. Полиции уже деликатно посоветовали оставаться в стороне. Только-только начнет светать. Мы полностью контролируем место. У гайдзина нет выбора; если он любит эту девочку, он обязательно приедет, а он ее любит. Я видел это по его глазам. По моему сигналу в парк практически мгновенно прибудут еще сорок человек. Гайдзин кое-что умеет, этого у него не отнять. Но этого недостаточно, чтобы справиться со мной, и уж совсем мало, чтобы справиться с пятьюдесятью воинами. Такое бывает только в кино.
— Предположим, он приведет с собой…
— Не сможет. У него не будет времени. Он не сможет обнаружить наше местонахождение до тех пор, пока мы сами ему не позвоним. Ему придется мчаться на полной скорости через весь Токио. А мы будем следить за всеми дорогами и заранее узнаем, если у него будут помощники. Однако гайдзин просто не успеет их собрать. План абсолютно надежный.
— А девочка…
— Девочка должна умереть. Она слишком много видела. Это мелочь. Ничего не значащий пустяк.
— Просто я…
— Господин, это мелочь.
— Хорошо, Кондо-сан.
Они сидели в гостиной особняка, расположенного рядом с парком Киёсуми. Была уже почти полночь. Весь день Кондо провел в приготовлениях к завтрашней встрече. У него были его собственные хорошо обученные люди, у него был его кобун Нии, его доверенный помощник, буквально привязанный к ребенку, были сорок самых закаленных бойцов босса Отани, готовые умереть за него. Да, они не лучшие и предпочитают стрелять из автоматов Калашникова и пистолетов Макарова, а не работать катаной и вакидзаси, но все же они скорее умрут, чем отступят, и готовы сами убивать, не раздумывая. И если понадобится, у него полно автоматов и пистолетов.
И все же Кондо чувствовал, что Сёгун нервничает. Он сидел, возбужденно облизывая губы, освещенный отблесками огня в камине, судорожно сглатывал и время от времени дергался, пытаясь совладать с собой. Предстоящие события были чуждой для него стихией. Его присутствие здесь было необязательным, но он настоял. И все же его мысли были проникнуты сожалением по поводу этого решения.
— Ну почему все это произошло? — обиженным голосом произнес Сёгун. — Времени у нас в обрез.
«Лучше бы занимался только своей порнографией!» — подумал Кондо. Такому человеку бесполезно объяснять: что произошло, то произошло. Глупо застревать мыслями в прошлом, это ничего не даст, надо жить только настоящим.
— Господин, я обо всем договорился. Косираэ будет готово в кратчайшие сроки. Самой сложной была полировка. Ключом к успеху было именно это, а старик, насколько я понял, выполнил свою работу на славу. Вы получите меч, и у вас останется предостаточно времени на то, чтобы объявить о нем, чтобы насладиться всеобщим вниманием и славой — и тем самым упрочить свои позиции. Вы получите все, о чем мечтали, как и было задумано. Эта непредвиденная заминка — неприятная, должен признать, — не заставит нас отступить от намеченного.
— Эта затея с девчонкой оказалась просто блестящей. Одним движением мы превратились из проигравших в победителей.
— Стратегия имеет решающее значение.
— Ты просто гений, Кондо-сан. Ты будешь по достоинству вознагражден.
— Главной моей наградой является моя служба вам. Но я все равно возьму эти четыре миллиона долларов. Завтра в это время у меня будут деньги и голова противника. Полагаю, можно будет устроить себе приятный отдых.
— Слетай в Лос-Анджелес. Я дам тебе несколько телефонов. Потрахай белых блондинок. Ни с чем не сравнимое наслаждение. Познав его, ты поймешь, почему это удовольствие можно позволять лишь избранным японцам. Простой народ быстро развратится, и вскоре перестанет существовать само понятие «японец»! Мы должны оберегать сексуальную силу наших мужчин, покорность наших женщин и чистоту наших…
Надо его остановить, иначе он будет болтать так часами, а Кондо хотелось немного поспать.
— Я с нетерпением жду этого, — сказал он.
Встав с кресла, Мива сходил к бару и налил себе еще виски. Некоторое время он смотрел, как янтарная жидкость плещется поверх кубиков льда. Затем поднял голову и взглянул в окно, где многочисленные прожектора создавали непроницаемую стену яркого света.
— Кондо-сан, — сказал Сёгун, — смотри! Пошел снег.
Глава 41
РЕЖИССУРА
Постороннего, случайно увидевшего странное сборище в банкетном зале гостиницы «Касаибаси» на улице Касаибаси, в квартале от парка Киёсуми, можно было бы простить, если бы он принял это за реальное заседание фехтовального клуба. Молодые парни были сильными, изящными, красивыми; у всех были спортивные сумки, достаточно длинные, чтобы вместить синсы — учебные бамбуковые мечи. В других сумках, несомненно, лежали доспехи, а присутствие медиков только подтверждало это впечатление, потому что в спортивном фехтовании неизбежны ссадины, синяки, иногда даже порезы. Тренеры, мужчины на несколько лет старше самих спортсменов, тоже были сильные, изящные и красивые. У всех под свитерами были черные спортивные костюмы, у каждого за пояс была засунута черная шапочка, все тихо переговаривались с друзьями или молчали. Так много молодых ребят — но это была одна команда, потому что никто ни перед кем не «выступал», никто никого не подначивал. Определенно впереди их ждали крупные состязания.