Только с Пушкиным и Блоком,
Только с музыкой и светом
В дни, оставленные Богом,
Чувствую себя поэтом.
Этот символический ряд выстраивается как бы между «врачующим классическим стихом» Владимира Соколова и – через Пушкина – Тютчева – Блока – к Николаю Рубцову и Юрию Кузнецову, которые обладали пугающе обострённым слухом к судьбоносным знакам будущего России…
Отметим, как от первой к третьей книге в триптихе менялись поэтика и словарь. В первой и второй книге поэт ещё твёрдо стоит на земле, в его сюжетах присутствуют реалистические детали, хотя житейские образы постепенно начинают обретать символические черты, иногда просто становясь прямыми символами, знаками времени, эпохи, как, например, в замечательном стихотворении «Русское (после бури)», которое воспринимается почти как страшная картина «Апофеоз войны» В. Верещагина, в данном случае – апофеоз предательского разрушения великой страны и её идеалов:
Ни слов. Ни лиц. Ни мыслей. Город спит.
И только он хлопочет на помойке.
Под нос бормочет что-то – говорит
С вещами, жившими до перестройки.
Над ним войною небеса гудят,
Вокруг шумит, шумит трава иная,
Вокруг него знакомцы мёртво спят.
А он, наивный, ищет, ищет «рая».
Поразительным и неожиданным для темы Великой Отечественной войны становится посвящение погибшему родному дяде поэта, где реальный смертный человек преображается в иконописный образ небесного воинства:
Восьмого мая в штабе артполка
Над похоронкой пели все века –
Красноармеец Николай Лукин
Стал в русском небе вечный русский сын.
У каждого поэта в его словаре есть повторяемые знаковые слова (как цветовая словесная гамма у Есенина). В стихах Кувакина такими словами-символами являются «ветер» (с блоковским привкусом), «песнь», «соловей», «пуля», «любовь», «война»…
Эпиграфом к стихам Александра Кувакина могли бы стать горькие строки Николая Рубцова:
Я слышу печальные звуки,
Которых не слышит никто...
Смысл которых сегодня в том, что ещё печальней, если никто не слышит и слышать не хочет слышащего печальные звуки, звуки предвестия и предупреждения…
Бумажные крылья
Бумажные крылья
Книжный ряд / Литература / Книжный ряд
Теги: Елена Семёнова , Испытайние
Елена Семёнова. Испытайние. М.: Пробел, 2017. 132 с., 300 экз.
Стихи Елены Семёновой уже публиковались на страницах «ЛГ», в журнале «Юность» и множестве альманахов, а теперь объединились под одной обложкой и стали первым поэтическим сборником автора.
«Испытайние» представляет собой дневник творческой эволюции Елены Семёновой: книга начинается со стихотворения «Девятый вал», написанного ею в возрасте десяти лет.
Переворачивая страницу за страницей, мы постепенно «взрослеем» вместе с автором, видим, как усложняются оттенки чувств, а следом за ними – образы:
Молитву не припомню наизусть –
Взгляну на воду, подышу на пламя,
И где-то в сердце вдруг осядет грусть
Смешными и мохнатыми словами.
Многогранность восприятия жизни отражается, как в зеркале, в многогранности метафор: в стихах Семёновой над головой «разбуженное небо» , в которое «улетает запах тонкого кружева» , а сердце бывает «большим и седым» , может взвиться «хлопучим парусом» … Смерть можно «обнять и ощутить на вкус», а «утро выпадет в небо, как тональная пудра» .
Поэтический мир Елены Семёновой – светлый и грустный, болезненно прекрасный, возникающий перед глазами «цельно, выпукло и люто», а люди в нём – хрупкие и красивые, созданные «по образу и подобию» . И земная жизнь – лишь короткая вспышка, недолгая и удивительная поездка по Вселенной на такси:
В людях – божественность, в Божьем людскость –
Чуем ногами,
Как в них натянут на тонкую кость
Кожный пергамент,
Как собирают солнце в живот
Мышцы и жилы.
Всё очень чётко – выход и вход,
Мы – пассажиры.
Дверь открывается: мертвенный свет,
Зыбкая осень,
«Мама, а как это «нас больше нет?» –
Девочка спросит.
Свой взгляд на значение поэзии (всей в целом и своей в частности) Елена Семёнова отразила в авторском предисловии к сборнику: «Если отбросить всё, что доставляет мне удовольствие в жизни, то в концентрированный осадок выпадет важнейшее для меня занятие – отгадывание смысла существования через творимое слово. Чем, как мне кажется, и занимаются все люди, причастные поэзии. Это и есть испытание тайной» .