Я взял классическую лиру,
Безмолвна каждая струна.
Играть не хочет лира миру,
Которым правит сатана.
Кто из поэтов не философ?
И мне мир нынешний не мил.
И я поставлен пред вопросом:
Сменить мне лиру или мир?
У Николая Зиновьева много стихов о стихах, для читателя, как принято считать, вроде и не обязательных. Ведь мы сегодня так уклонились от природы художественного творчества… Наше представление об образном мышлении оказалось так заслонённым позитивистскими и материалистическими воззрениями, что и само высокое предназначение поэта стало пониматься превратно. Как служба, а то и как обслуга, а не служение. Потому теперь и надо об этом напоминать постоянно: «Это тоненький рожок, / Петь его не приневолишь…»
Что хотите услышать, друзья?
Если правду, то правду – нельзя.
Её лик в наше время так жуток,
Что за ваш опасаюсь рассудок.
Вы готовы к такому условью?
Не такого вы ждали поэта?
Но, поверьте, лишь только любовью
Продиктовано свыше мне это.
Но а если вы всё же решите,
Что пришёл я не с теми словами.
Я уйду. Вы лишь только скажите,
А любовь пусть останется с вами.
Как это – «правду – нельзя»? Но это ведь обычное положение русского поэта – брать на себя боль открывающегося мира. Как, скажем, в стихах Я. Полонского: «…ложь всем явная наивно лицемерит, / Где робкое добро себе пощады ждёт, / А правда так страшна, / что сердце ей не верит…»
И всё же, как думается, поэзия Николая Зиновьева оказалась столь близкой и необходимой современным читателям потому, что он, как и должно поэту, удерживает «вниманье долгих дум» (А. Пушкин). А это думы о Родине, о России, о нашей народной судьбе. Ведь сегодня, может быть, как никогда встаёт вопрос о том, почему миру необходима великая Россия. Как уже было давно: «Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена» (А. Пушкин). Как было всегда: «Мы, как послушные холопы, / Держали щит меж двух враждебных рас / Монголов и Европы!» (А. Блок). Так в ХХ веке Россия сдержала натиск Запада и спасла мир от фашизма. На той войне был мой отец Иван Ефимович. Вернулся. И родился я. У Николая Зиновьева на той Великой войне в 1942 году погиб дед Александр Кондратьевич Соболь.
Давно по миру слух ползёт,
В умах родившись не в убогих:
Россия скоро упадёт.
Не веселитесь наперёд!
Коль упадёт – придавит многих.
А может статься, что и всех.
Что, кроме мокрого следа,
Тогда останется от мира?
Молитесь лучше, господа,
За нашу Русь, а то – беда.
Так мне пророчествует лира.
Такой поэт неудобен переустроителям мира на революционных началах и их идеологическим пособникам. А потому в его стихах усматривается слишком много печали, поэт-де слишком часто пишет о грехе и о зле…
В 2010 году, к пятидесятилетию поэта, при поддержке администрации Краснодарского края вышел внушительный том стихотворений Николая Зиновьева «Круг любви и родства». В золотом тиснении, как издают классиков. Этому тому была предпослана статья Валентины Ефимовской из Санкт-Петербурга «Гражданин несуществующей страны», умаляющая и даже унижающая поэта. Почему «несуществующей»? Да, в девяностых годах было такое поветрие, когда смена общественной формации и режима были приняты за гибель России: «России нет… Не надо возмущённых И гневных фраз А истина проста: Есть горстка душ искусно разобщённых. Давным-давно не помнящих родства…» (С. Хохлов). И у Н. Зиновьева есть стихи об этом. Но это состояние его персонажа, о чём свидетельствуют отчаянье и горькая ирония. Выводить из этого концепцию для характеристики творчества поэта, вынося её в название статьи, нет никаких оснований:
Эх, закачу-ка я штанины,
Несите ноги, вы вольны,
Куда хотите гражданина
Несуществующей страны…
Ну что же, нет страны и ладно.
Выходит, кончилось кино.
Зато пока ещё прохладно
В бутылке терпкое вино…
Но особенно достаётся поэту за его веру. К примеру, В. Ефимовская пишет: «Вызывает недоумение прямая речь от имени Бога». Это почему же она вызывает недоумение? Надо полагать, что тем самым поэт «кощунствует». Но разве в русской поэзии ничего подобного не было? Вспомним хотя бы стихотворение М. Лермонтова «Когда надежде недоступный…», в котором есть именно прямая речь от Бога: