Он подчинился, и мы оказались сданными на милость пиратам.
— Бросьте револьвер в воду, адмирал! — включился капитан Имри.
— Послушайтесь совета этого джентльмена, сэр, — сказал я.
Дядюшка Артур повиновался, а Имри и Лаворски уверенным шагом двинулись к нам. Они могли теперь позволить себе это, поскольку в руках у всех их людей чудесным образом появилось оружие.
— Да нас здесь ждали! — оценил я ситуацию.
— Естественно, — весело ответил Лаворски. — Наша дорогая Шарлотта предупредила нас даже о точном времени вашего появления. А ведь вы не ожидали этого, Калверт?
— Откуда вы знаете мою фамилию?
— Благодаря Шарлотте, несчастный глупец! Единственной нашей ошибкой была недооценка ваших способностей.
— Итак, миссис Скаурас послужила вам подсадной уткой.
— Скажем лучше — приманкой, — ответил Лаворски, потирая руки.
Было похоже, что он будет смеяться до слез, когда меня начнут резать на кусочки.
— Вы клюнули на эту приманку и проглотили крючок, поплавок и все остальное. Очаровательная приманка, снабженная маленьким передатчиком и револьвером в пластиковом чехле. Впрочем, передатчик ведет свое происхождение из вашего правого мотора… Ха-ха-ха! С той минуты как вы покинули Торбэй, мы знали о каждом вашем движении. Ну, как вам все это нравится, господин тайный агент Филипп Калверт?
— Мне это совсем не нравится. Что вы собираетесь с нами делать?
— О, не стоит изображать ребенка! Наивный вопрос — что мы с ними сделаем?.. Я думаю, вы это сами знаете, Калверт. А вот я хотел бы узнать у вас, как вы нашли этот наш тайничок?
— Я не разговариваю с убийцами.
— Прекрасно! — согласился Лаворски. — Я думаю, мы сначала прострелим стопу адмирала, через минуту — лодыжку, затем — бедро, затем…
— Я понял, — прервал я его. — У нас на «Нантсвилле» был свой передатчик.
— Это мы и сами знаем. А вот как вы обнаружили Дюб Сджэйр?
— Благодаря судну оксфордских геологов. Оно стояло на двух якорях, и спереди, и сзади, в маленьком заливчике, в котором не было рифов, и тем не менее получило пробоину. Естественным путем это никак не могло произойти, а значит, кто-то помог им в этом. Они были слишком близко от вас. Стоило им отойти от пристани, и они оказались бы прямо напротив и ангара, и стоящего на якоре катера для подводных работ. Это было самое ваше бездарное дело…
— Я знал, что он это заметит! — рявкнул Лаворски, поворачиваясь к Имри. — Вспомните, я тогда возражал. Что еще, Калверт?
— Дональд Макишерн с Эйлен Орана. Это его надо было похитить, а не его жену. Затем Сьюзен Кирксайд. Вы не должны были разрешать ей бродить по околице с кругами под глазами. Вы когда-нибудь видели молодую, брызжущую здоровьем девушку с такими кругами? Наконец, след, оставленный хвостом самолета на краю пропасти в том месте, где вы сбросили в воду самолет старшего сына лорда Кирксайда. Вам следовало каким-нибудь способом уничтожить этот след. Он был виден с борта вертолета.
— Это все?
Я кивнул головой, Лаворски посмотрел на Имри.
— Думаю, ему можно верить, — подтвердил капитан Имри. — Никто из наших не мог проболтаться. Впрочем, именно в этом мы и хотели убедиться… Что ж, начнем.
«Быстрота, четкость, результативность — прекрасная команда», — подумал я.
— Еще два вопроса. Перед смертью я хотел бы узнать две вещи. Я уверен, что, как профессионалы, вы поймете меня.
— Ладно. Даю вам две минуты. Мы спешим.
— Где сэр Энтони Скаурас? Собственно, он должен быть здесь.
— Он действительно здесь. В замке, вместе с лордом Кирксайдом и лордом Чарнли. «Шангри-Ла» стоит на якоре в западной гавани.
— Благодарю. Второй вопрос. Согласны ли вы, мистер Лаворски, что это вы вместе с Доллманом придумали всю эту махинацию и заставили лорда Чарнли выдать тайны компании Ллойда? Подтвердите ли вы, что это Доллман выбрал капитана Имри для подбора команды? И что именно вы отвечаете за похищение и затопление судов, откуда потом и доставали ценный груз? А также, что одновременно вы ответственны, непосредственно и косвенно, за гибель наших людей?
— Сейчас уже слишком поздно отрицать факты, — смеясь, отвечал Лаворски. — Неплохо мы это все провернули, а, Джон?
— Очень хорошо, но мы зря тратим время, — с яростью рявкнул Доллман.
Я повернулся к Шарлотте, по-прежнему целящейся в меня из револьвера.
— Мне предстоит умереть, — сказал я ей. — Поскольку это произойдет по вашей вине, я бы хотел, чтобы вы довели свое дело до конца.
Я взял ее за руку и потянул к себе, так что оружие уперлось мне в грудь, и опустил руки.
— Поспеши, — сказал я ей.
Наступила такая тишина, что стал слышен приглушенный звук нашего мотора. Все глаза были направлены на меня, я. был уверен в этом, хотя стоял ко всём спиной. Впрочем, именно с этой целью я и решился на столь драматический жест.
Дядюшка Артур сделал шаг вперед от правой двери рубки.
— Вы с ума сошли, Калверт?! Она убьет вас! Она же с ними…
Темные глаза актрисы застыли — иначе это нельзя было назвать. Это были глаза женщины, которая чувствует, что земля уходит у нее из-под ног. Палец ее оторвался от курка, ладонь разжалась, и револьвер упал на палубу со стуком, который многократно отозвался эхом в ангаре и окружающих его галереях. Я взял Шарлотту за руку.
— Мне кажется, — сказал я, — что миссис Скаурас оказалась не на высоте. Придется подобрать кого-нибудь другого для столь ответственного задания…
Крик боли заглушил мои слова в тот момент, когда Шарлотта ударилась о высокий порог рубки, в которую я, действительно, может, слишком грубо, бросил ее. Но в этот момент я не мог рисковать. Бывший начеку Хатчинсон подхватил ее и вместе с ней исчез из поля зрения. В следующую же секунду я бросился за ними в открытую дверь рубки со скоростью профессионального игрока в регби, когда он чувствует, что двенадцать пар рук хватают его в двух метрах от ворот. И все-таки я был побежден дядюшкой Артуром, проявившим исключительный инстинкт самосохранения…
— Не стрелять! — голос гремел в пещере, отражаясь от стен. — Не стрелять, иначе вы все погибнете! Автоматы направлены на каждого из вас. Повторяю: одна пуля, и все погибнут! Медленно повернитесь и посмотрите.
Я поднялся на колени и глянул из окна рубки, а потом встал и вышел на палубу. Я наклонился поднять с палубы мой автомат, и это было самое смешное и бесполезное движение, какое я только в жизни сделал. Потому что если чего-то и было в избытке в ангаре, то это наверняка автоматов. Их было двенадцать. Двенадцать автоматов в двенадцати парах рук, самых сильных и самых решительных рук, какие только можно было себе вообразить. Рук коммандос. Двенадцать великолепных парней стояли полукругом в глубине ангара, мощные, спокойные, решительные, в шерстяных беретах, в маскировочных серо-черных комбинезонах, в резиновых сапогах… Их руки и лица были цвета угля, а глаза белели на черном фоне, как в плохом спектакле из негритянской жизни в исполнении белых людей.
— Руки вверх! Бросьте оружие! — приказал один из этих парней, ничем не отличающийся от других. — Никаких глупостей. Бросайте оружие и не двигайтесь! — гремели команды. — Мои люди — отборные стрелки, натренированные стрелять при малейшем движении. И поверьте, их никто не учил ранить, они умеют только убивать.
Они поверили ему. Я тоже. Оружие упало, все стояли не шевелясь. Наступила тишина.
— Руки за голову!
Они сделали и это. За исключением одного Лаворски, который больше не улыбался.
Черт побери, как были натренированны эти ребята! Не было произнесено ни одного слова, не сделано ни одного жеста, но стрелок, который стоял ближе других к Лаворски, бесшумно и мгновенно приблизился к нему и сделал почти незаметное движение прикладом автомата. Когда Лаворски поднялся с окровавленным лицом, на том месте, где у человека должны быть зубы, у него была дыра. Он сплел руки на шее.
— Мистер Калверт? — спросил командир группы коммандос.
— Это я.
— Я капитан Раули, сэр. Королевский флот.
— Замок?
— В наших руках, сэр.
— «Шангри-Ла»?
— Также, сэр.