– Я знаю, ты что-то недоговариваешь, – колкие нотки в его голосе настораживают. – Я давно понял, ты – истинная дочь своего отца.
– С чего ты взял, что мы с ним были близки?
– Даже если не были. Разве это что-то меняет?
– Ты мне скажи.
Наш разговор напоминает поединок. Джесс делает паузу.
– Последний год мы с Ником практически не общались. По определенным причинам. Но я хочу, чтобы ты знала: ближе у меня никого нет, и я все сделаю, чтобы защитить его, – предупреждает он.
– А если Ник этого не хочет?
Бесконечные пару минут Джесс молчит, а потом говорит, помедлив:
– У нас разница всего семь лет, но иногда я ощущаю, словно она втрое больше. Как будто я его настоящий отец.
Я невольно замираю, не решаясь прервать, потому что, кажется, в этот момент он открывает что-то настолько личное и интимное, одно неосторожное движение, и этот порыв упорхнет, словно птица, не поймаешь.
– Столько лет я делал все, лишь бы защитить его. Находил лучших учителей, тренировал до одури, прикрывал все проступки от твоего отца. Был рядом, даже когда он думал, что я о нем забыл. И вот теперь, спустя год, ты хочешь меня убедить, что он во мне больше не нуждается?
Я впервые задумываюсь, что на его месте реагировала бы точно также. В самые трудные моменты жизни он всегда был рядом с братом. Хотел этого или нет, жизнь заставила взять на себя ответственность за другого человека, и Джесс сделал это как мог, единственным на тот момент возможным способом. Может, он все же не так плох, как кажется?
– Послушай, Джесси…– говорю я мягко. – Я вам не враг.
От неожиданной перемены тона парень настораживается.
– Я Джес, – резко бросает он. – Ни Джесси, ни Джейсон. Джес. На конце с одной «с».
Ради нашего общего блага я решаю промолчать и улыбнуться, но про себя бурчу: «Теперь из принципа буду писать везде с двумя».
И когда я думаю, что та самая шаткая грань перемирия найдена, он поднимается и бросает:
– Не знаю, что ты там себе напридумывала, но я не позволю сломать ему жизнь, – и уходит, оставляя нас одних.
Корвус Коракс. Закрытые материалы
Вырезки из дневника. Джесс Лавант
Август 2006 года
Надеюсь, я поступил правильно. Хотя какой к черту у меня был выбор…
– Прости, ма, – произнес я, укладывая вещина дно рюкзака. Пара джинс, несколько футболок, бейсболка, мастерка. Разрешат ли мне что-то из этого оставить? Или теперь я обязан носить исключительно военную форму?
Я вздохнул.
Еще стопка вопросов добавилась в копилку туманной неизвестности в голове, хотя она и так была переполнена. Слишком много мыслей родилось и умерло в ней в эти дни.
Где они будут брать деньги?
Что, если отец снова сорвется?
Кто научит Ника всему, что должен знать пацан в его возрасте?
Вопросы крутились в голове каждый вечер, пока она не начинала раскалываться, и я не проваливался в сон, но, открыв глаза, снова натыкался на календарь и, зачёркивая еще один день до отъезда в академию, запускал эту чертову карусель сначала.
Взгляд против воли вернулся к будильнику. Два часа ночи. Тринадцать часов до отъезда. Хорошо, что хоть школа у Ника еще не началась, сможем по-человечески попрощаться. Я даже не понял, почему сердце вдруг замерло.
Точнее, понял прекрасно.
– Знаю, ты бы хотела, чтобы мы были вместе. Но я облажался.
Вроде уже немало времени прошло со дня ее смерти, а я до сих пор оправдывался перед ней, как перед стоящей рядом.
Взглянув на лежащие на столе счета, вспомнил, что завтра до пяти надо не забыть заплатить. Потом вернуться домой. Приготовить ужин. Найти для мелкого новый рюкзак в школу, прошлый где-то при переезде затерялся. А потом понял, что к вечеру меня здесь больше не будет. Холодный пот пробежал по позвоночнику.
– Он уже большой парень, прорвется как-нибудь. Да, мам?
Я прикрыл глаза.
– Черт. Нет.
Свалившийся внезапно Эдмундс с трудом умещался в голове. Как будто я заснул в середине дурацкого фильма как раз в момент кульминации. Вот сейчас проснусь, и снова все станет, как раньше. Но нет, солдат, это тебе не чертово кино.
Я подошел к стене, чтобы снять с вбитого туда гвоздя перчатки. Вряд ли мне разрешат их оставить. Все, что нужно для тренировок, есть в интернате, так говорил полковник. Но эти вроде как счастливые. Я в них ни одного боя не проиграл.
Покрутив на прощание в руках, я аккуратно положил их на стол. «Может, Нику пригодятся», – подумал я и тут же прыснул. Ну и бред. Ник и бокс вещи настолько не совместимые, как лед и огонь, как солнце и луна, как наш отец с матерью. Я до сих пор не мог понять, каким образом они столько прожили вместе. Люди иногда выбирают друг друга странным образом. Вопреки голосу разума и рациональности.