– Ты ему рассказал? О нас?
Арт притворно дует губы.
– Не говори, ладно? Я не хочу, чтоб кто-то еще знал.
– Почему? – спрашивает он тихо и мягко, но этот простой вопрос задевает сильнее любых обвинений.
– Все стало слишком сложно, – снова отворачиваясь, я утыкаюсь лицом в подушку, пытаясь скрыть тут же выступившие на лице эмоции. – Он теперь никогда не вернется, Арт. Если вообще жив. Ты же знаешь, Ник упрямый, как черт, даже номер сменил, чтобы мы не смогли найти его.
Кто-то другой бы никогда не заметил моих слез, но не Арти. Уже в следующую секунду он поднимает меня, усаживая рядом. Откидывается на подушки, и я крепче прижимаюсь к его боку, уткнувшись щекой в рубашку.
– Вы двое друг друга стоите, – говорит он, бережно поглаживая меня по волосам. – Признаться, я и раньше это замечал, но сомневался, а теперь ясно вижу. Так злятся лишь на тех, кого больше всего боятся потерять. И я думаю, несмотря на то, что Ник ушел, он вернется. Он на тебя всегда по-особенному смотрел.
– Тогда почему он не вышел с нами на связь? Месяц прошел. Ведь однозначно Джесс все ему рассказал еще в самый первый день. Думаешь, он ненавидит нас?
– Вряд ли. Ник не стал бы дуться из-за такой ерунды.
– Тогда я не понимаю… Неужели нельзя написать или позвонить?
– Он вернется.
– И когда он переступит порог этого дома, я его придушу.
– Ты выйдешь к нему навстречу и обнимешь его, – поправляет Арт.
– Задушу в смертельном объятии в таком случае, – сопротивляюсь я.
– Звучит уже оптимистичней. Если над последней версией поработать, к его возвращению, может, мы даже до поцелуя в щеку дойдем, – добавляет он.
И я смеюсь. Впервые за много дней.
Весь следующий день проходит в полубреду от головной боли, вызванной трехдневной голодовкой и слезами, а также попытках занять себя хоть чем-нибудь, лишь бы держаться подальше от спальни. Чтобы занять руки, я решаю разгрести образовавшиеся за это время на кухне завалы и, как истинный джентльмен, Шон вызывается мне помочь. А может, просто убедиться, что я в порядке и не виню себя в произошедшем. Впервые посмотрев в его глаза, я вижу в них такую же растерянность. И хотя я уверена, у него остается миллион вопросов, он не задает ни единого, просто находясь рядом и молча ожидая, пока я расскажу сама.
Только мне нечего рассказывать. Куча грязной посуды вкупе с тоскливыми мыслями и разбитым взглядом Шона – единственное развлечение на вечер.
Приготовление ужина в конечном итоге заканчивается очередным поражением, настолько унизительным, что спасти ситуацию может только Арт. Скомкав фартук и бросив его на стол, я выхожу из кухни, но Шон останавливает меня, мягко взяв за руку. Я оборачиваюсь и, дождавшись, пока он поднимет взгляд, говорю:
– Это все не твоя вина.
Шон вздыхает и вдруг неожиданно притягивает меня к себе так крепко, что не вдохнуть, но я не пытаюсь вырваться. Под крепкой хваткой широких ладоней все, что было выстроено между нами, окончательно рассыпается, и рождается что-то новое, что может стать началом хорошей дружбы.
– Мы найдём его, обещаю, – уверяет Шон, и я закрываю глаза, разрешив себе надеяться.
…если Ник сам когда-нибудь захочет, чтобы его нашли…
Арта я нахожу сгорбившимся за компьютером в гостиной. Он внимательно что-то читает.
– Я знаю, что сегодня не твоя очередь готовить, но, – я делаю длинную паузу, – кажется, тебе придется спасать сегодняшний ужин.
Арт поворачивает голову, и я уже готова столкнуться с привычным улыбающимся взглядом, но в его глазах настороженность.
– Тебе надо это увидеть, – говорит он.
На смену настороженности приходит серьезность, настолько не свойственная Арту, что невольно боль в висках начинает вновь пульсировать, словно предчувствуя неладное.
– Что именно?
Я присаживаюсь рядом, прикидывая, насколько хуже могут стать обстоятельства по сравнению с тем, что уже случилось.
Арт вздыхает:
– Ты знала, что Джесс тайно тренировал Ника?
– Да, он же писал это в дневнике.
– Кажется, Ник был не единственным, кого так тщательно готовили.
Я внимательно смотрю ему в глаза, ожидая продолжения.
– В одной из папок я нашел записи о тренировках Тайлера. Ты знала, что он сбежал из трех интернатов перед тем, как попал в Эдмундс?
– Да, я читала об этом в своём письме. Но про тренировки там ничего не было.
– На самом деле меня заинтересовало кое-что другое. Не хочешь взглянуть?
– Ой, нет. Я не выдержу осознания того, что ещё чью-то жизнь разрушила. Тайлер остался в Эдмундсе из-за меня, выходит, что и погиб тоже из-за меня. К тому же, судя по дневнику Ника, я еще и сердце его разбила.