— Ты сможешь его завести? — спрашивает Ник. Артур кивает.
Я только всплескиваю руками.
Думаю, прежняя Виола никогда так не осознавала свою уязвимость, как я в этот момент, потому что оказалась Бог знает где, в компании трех совершенно незнакомых мужчин, каждый из которых может убить при желании одной рукой, и улик не останется. Но уже через десять минут сажусь на пассажирское сидение угнанного внедорожника, даже не задаваясь вопросом, есть ли вообще у кого-то из них права. «Раньше меня наверняка бы волновал этот вопрос», — думаю я, крепче прижимая к груди сумку с вещами.
До шоссе мы добираемся относительно спокойно, потому что движения на дороге нет.
Как, в общем, и пути назад.
Осколок 2. Знакомство
Окрестности, проносящиеся за окном, сливаются в красочный туман, поднимающийся сероватым облаком к малиновому небу. Если мы все ещё в Англии, в чем я уже на самом деле не уверена, то, судя по погоде, сейчас зима. Бесконечные поля, устремляясь вдаль, мягким ковром раскинулись на многие мили, монотонно повторяя свой однообразный узор уже в течение целого часа.
— Итак, — произносит Арт, сворачивая с центрального шоссе на узкую дорогу, — есть идеи, что за хрень произошла на вокзале?
Шон в это время перетряхивает содержимое карманов и бумажника. Ник на переднем сидении, сняв с шеи серебряную цепочку, разглядывает металлический жетон.
— У вас тоже такие? — поворачиваясь, спрашивает он. — На моем личный номер и надпись «Экспериментальный Бета».
Шон запускает пальцы за воротник, вытягивая тонкую цепочку с висящей на ней металлической пластинкой.
— Аналогично.
— Как и у меня, — раздается голос Арта с места водителя. — Я свой ещё в поезде заметил.
— Если мы солдаты, нас будут искать, — надевая цепочку обратно, говорит Ник. — И светит нам трибунал. Но самый главный вопрос: кто тогда она?
Он указывает на меня, и я вжимаюсь глубже в сидение.
— Она моя девушка, — отвечает Шон, — или невеста, мы это пока не выяснили. — Он поднимает руку, показывая кольцо.
— Прекрасно, — закатывает глаза Ник. — Но вы слышали, те агенты искали ее.
— На что ты намекаешь? — тут же ощетиниваюсь я.
— Ни на что, — с деланным равнодушием произносит он. — Просто факт констатирую.
— Я не причем, — оборачиваюсь на Шона, не зная, почему начинаю оправдываться.
— На твоем месте я бы тоже так говорил, — как ни в чем ни бывало комментирует Ник.
— Эй!
— Слушай друг, притормози с обвинениями, — это уже Артур.
— Да плевать, — бухтит Ник. — Просто из-за девчонки все это дерьмо происходит, вот увидите.
Я вжимаюсь в сиденье.
— Хочешь уйти? — вдруг откликается Шон. — Можем остановить машину, и ты свободен.
Он говорит негромко, но уверенно. Мне нравится его способность справляться с ситуацией, не повышая голос.
— Давайте сперва перекусим, — предлагает Арт, улыбаясь, словно пытается разрядить обстановку. — А дружелюбие проявите потом[1].
Ник сердито сверлит взглядом дырку в лобовом стекле, а я отворачиваюсь к окну, прислонившись к нему лбом. Земля, словно зелёное покрывало, пролетает мимо. За спиной остаётся дорожный знак въезда в город, и Артур сбавляет скорость.
Я открываю боковой карман сумки и, вытащив оттуда несколько смятых чеков, обнаруживаю на дне телефон. Первое имя, которое бросается в глаза — «Отец». Я открываю сообщения, но не нахожу ничего важного, кроме стандартных фраз вроде тех, что я в порядке. Более того, начинаю гадать, какие между нами вообще были отношения? Ладили ли мы? Были ли близки? Судя по тому, что мы пишем друг другу лишь пару раз в год — не похоже.
Я пытаюсь найти контакт мамы, но в записной книжке такого имени не существует. Значит, у меня лишь отец. Где он сейчас? Беспокоится ли обо мне? Может, стоит ему позвонить? А если выдам себя?
Пока я обдумываю, что лучше предпринять, взгляд останавливается на строке с надписью «Любимый. Тот, что под дождем», и я медленно просматриваю сообщения, начиная читать снизу вверх. Большинство ничего не значат, мы договариваемся о встрече или просто желаем друг другу спокойной ночи. Но одно сразу же привлекает внимание.
«Нас опять заперли в лаборатории, я должен писать дневник, но сижу и мечтаю о тебе. Почему я мечтаю о тебе почти все время? Это нормально вообще?».
Лаборатория?
Может, мы часть жуткого эксперимента? Бред! Такое бывает только в фильмах.