Тем же вечером мы вышли в море из Бриони и подошли к берегу у самого южного рукава По. Мы держались на поверхности всю ночь — опасность встречи с патрульными кораблями у этой береговой линии, заболоченной и полной илистых отмелей, была невелика. С рассветом мы направились на север. Ранним утром на воде лежал густой белый туман, поднимавшийся из болот в дельте реки. Однако высота его составляла всего четыре-пять метров, так что наблюдатель, находящийся сверху, на опоре, поддерживающей трос для отклонения мин, мог следить за залитым солнцем молочно-белым морем. Около шести утра от него поступил сигнал:
— Вижу парус, пятнадцать градусов по правому борту.
На расстоянии около восьмисот метров из ровного, ватного ковра тумана выступали мачты и паруса маленькой бригантины, мягко зависая в неподвижном раннем утреннем воздухе. Мы сблизились с судном в тишине, используя электродвигатель на самом малом ходу, и когда проскользнули под носом парусника, я ухватился за снасти бушприта. За мной шли двое вооруженных матросов. Несколько секунд спустя с пистолетом в руке я спрыгнул на палубу бригантины, как раз вовремя, чтобы наткнуться на шкипера и команду, выглядывающих в изумлении из люка полубака. Я поздоровался с ними по-итальянски, представившись линиеншиффслейтенантом Прохазкой, офицером императорского и королевского военно-морского флота, и попросил просмотреть судовые документы, пока мои люди обыскивали трюм.
Судно "Сальваторе Пескара" водоизмещением сто пятьдесят восемь тонн с командой из десяти человек, груженое конскими бобами и другими товарами, шло из Римини в Венецию. Капитан и помощник переругивались со мной, взывая ко всем святым и утверждая, что они простые и невинные гражданские лица (что было правдой); что война не их дело (что, к сожалению, тоже было правдой); и что они давние поклонники императора Франсиско Джузеппе (что, конечно, было ложью). Но и они, и я знали, что в этом случае действует морское право относительно захвата призов. Я принес извинения, но сообщил, что у них есть десять минут на сборы личных вещей и пересадку в шлюпку. Солнце уже стояло высоко, и туман быстро рассеивался.
Так обычно поступали с деревянными парусниками. Конечно, тратить на них торпеду было излишне, и мне не хотелось топить их из пушки - это занимало много времени и могло поджечь судно, предупреждая других потенциальных жертв держаться подальше и, возможно, привлекло бы внимание эсминцев к облаку дыма. Нет, мы использовали десятикилограммовый заряд тротила, установленный на киль посередине судна. Мы подожгли фитиль и перелезли через борт на U-13, которая сразу отошла на безопасное расстояние. Для нас, моряков, гибель парусника всегда представляет собой печальное зрелище. Раздался приглушенный "бум!", и море под корпусом бригантины вспенилось белыми пузырьками.
Она слегка прогнулась в средней части, когда ей перебило хребет, потом начала оседать по центру. Шпангоуты визжали и стонали, снасти лопались, и рангоут падал, а бизань- и грот- мачты подались навстречу друг другу. Судно несколько секунд покачивалось, как бы желая попрощаться с солнечным светом, а потом потонуло в клубке такелажа и парусов. Шкипер и экипаж молча стояли в своей лодке, угрюмо наблюдая, как их дом и средство к существованию исчезает под волнами. Потом итальянцы с опаской посмотрели на нас. Я крикнул, чтобы они бросили нам фалинь, и мы отбуксировали их на несколько миль к побережью. Когда мы отдали конец, они пришли в себя и стали поносить нас, обзывая свиньями, ворами, разбойниками и другими эпитетами, подкрепляя все плевками и неприличными жестами. Бедняги: я чувствовал бы себя точно так же.
Для нас настало время провести еще один горячий, душный и утомительной день на морском дне, помеченном здесь, примерно в пяти милях к востоку от Кьоджи, как "Уровень 30 метров, ил". Так что балластные цистерны были заполнены, и мы погрузились. Когда рассеялся туман, перед тем как закрыть люк в рубку, я воспользовался секстантом, чтобы наскоро определить положение относительно колокольни церкви Кьоджи и маяков Розалины и Пеллестрины. Я хотел использовать данные, чтобы заполнить бортовой журнал, а затем немного поспать.