— Штабмашиненвартер Йозеф Легар, к вашим услугам, герр шиффслейтенант. Честь имею доложить, что являюсь главным механиком U-8. Что до привязанного к рубке человека, так это боцманмат Григорович. Он надышался парами бензина и попросил привязать его, пока не проветрится, из страха причинить увечья товарищам или нанести ущерб государственной собственности. Если герр шиффслейтенант изволил заметить, человек он крепкого сложения, и в невменяемом состоянии способен творить ужасные вещи.
Эта короткая речь, заставившая мои паруса безвольно обвиснуть, завершилась безобиднейшей из улыбок. Тот моряк, Григорович, выглядел субъектом весьма опасным: здоровенный как шкаф на ножках и с кулачищами, способными завязать узлом железнодорожную рельсу. Догадка, как потом выяснилось, оказалась близка к истине, потому как Григорович, черногорец из Пераста, что в бухте Каттаро, был некогда цирковым силачом. Но некоторые сомнения у меня еще оставались.
— Не спорю, машиненмайстер. Но почему этот человек пострадал, а вы — нет?
— А, герр шиффслейтенант, бенциншваммер[10] — явление хитрое, и по-разному воздействует на разных людей. Бедолага Григорович хоть и здоровяк, но подвержен ему сильнее прочих. Мы его называем нашей канарейкой — как только он начинает напевать про себя, это значит, что пора срочно всплывать и отдраивать люки.
Я не знал, что на это сказать, разве что отдать приказ отвязать матроса сразу, как только тот оправится. Поэтому решил сменить тему.
— Хорошо. Кстати, должен представиться. Я ваш новый капитан, линиеншиффслейтенант Прохазка. Со старшим офицером и с вами я уже познакомился, но хотел бы как можно скорее обратиться к остальным членам экипажа. Где они находятся, машиненмайстер… э-э…
— Легар, герр коммандант. Люди обедают на плавбазе. Пойду и немедленно приведу их.
— Спасибо, но пусть закончат прием пищи. Как только я с ними поговорю, мы с вами спустимся в лодку. Начну осваиваться с кораблем. Надеюсь, мое знакомство с вами окажется не таким коротким как у моего предшественника.
Легар посмотрел на меня с толикой снисходительного сочувствия.
— Так точно, герр коммандант, — ответил он. — И мы, конечно, тоже на это надеемся.
Глава третья
Следующие три недели не числятся среди самых приятных в моей военно-морской карьере. Принимать корабль даже в лучшие времена непросто, тем более, если экипаж состоит из опытных моряков, а капитан еще новичок. В данном случае дело осложнялось тем, что вступать в командование приходилось над весьма неполноценным кораблем: лодка являлась устаревшей даже по стандартам 1915 года, а уж по сравнению с сегодняшними субмаринами казалась примитивной сверх всякой меры. Даже обводы выглядели архаично — обтекаемый каплевидный корпус, похожий на толстую сигару, смотрелся достаточно элегантным во время частых пребываний U-8 в сухом доке, но почти совершенно вышел из моды, и это мнение преобладало до тех пор, пока полстолетия спустя американские атомные субмарины не ввели его снова в употребление. У лодки имелись два винта, приводимые в движение бензиновыми двигателями на поверхности и электромоторами в подводном положении. На корме размещались вертикальный руль и пара горизонтальных для погружения. А вооружение? Две сорокапятисантиметровые торпеды на носу. Торпедные аппараты закрывались снаружи вращающимися крышками, которые непосредственно перед выстрелом поворачивались так, чтобы отверстия в них совпали с жерлами торпедных аппаратов, прямо как в старомодной перечнице. В остальном, упомянуть особо не о чем, разве что об отсутствии: отсутствовало радио, отсутствовала пушка, отсутствовали спасательные средства. Не было даже коек для отдыха экипажа. Оглядываясь в прошлое, мне кажется почти невероятным, что нам приходилось идти в бой на такой крошечной, примитивной, опасной штуковине. Но факт есть факт — то было семьдесят лет назад, когда пилоты летали без парашютов, а «Титаник» отравлялся в рейс со шлюпками, рассчитанными всего на одну треть пассажиров. Со многим миришься, когда нет альтернативы.
По правде сказать, при всей своей внешней незначительности на момент первого нашего знакомства тем апрельским утром, U-8 уже успела печально прославиться как объект многолетней бюрократической волокиты, породить которую способна была только старая Австрия. На деле, я едва ли сильно ошибусь, если скажу, что ко времени моего вступления в командование этот небольшой кораблик породил такой же объем официальной переписки, сколько весил сам. И как у множества прочих бюрократических волокит в нашей древней монархии, причина этой коренилась в непростых отношениях между Австрией и Венгрией. Теперь, если вам угодно, представьте себя стариком, страдающим от ревматизма и несварения, но женатым на красавице много вас моложе. Жена неоспоримо прекрасна, и способна быть очаровательной, когда в духе. Но по большей части она ведет себя как несносная, истеричная стерва: до тонкости изучила все способы брачного шантажа, то и дело капризничает, бьет посуду, издевается над слугами и заигрывает с другими мужчинами. Постоянно вспыхивают ссоры, возникает угроза развода, но, как правило, супруга в итоге добивается своего, прежде всего потому, что у престарелого мужа нет сил сопротивляться.