Не очень ясно окончание романа, где Александр Савелов погибает из-за того, что его друг Милич вёл дневник, в котором писал правду о них, их происхождении и жизни под чужими именами, о неприятии нового мира. Этот дневник найден красными, «офицерик» идёт под расстрел. В последние минуты жизни он думает о том, какую глупость совершил его уже покойный друг с этим своим дневником, потребовав его сохранить, не уничтожить, как невольно предал его. У меня же возникло ощущение, что сделано это было сознательно. Чтобы избавить. От лжи, бесконечного страха, вечного бегства, постоянных потерь, трагедий, смертей близких и любимых – и всего этого уже настолько много, что от самого количества тупеешь и уже не способен даже воспринимать… От непонимания происходящего, от невозможности «пережить, переждать эту несправедливость». Таково чёткое ощущение от концовки романа. Радуешься, как это ни кощунственно, за героя – что в смерти он вышел из того чудовищного, неостановимого колеса, которое изматывало его душу, перемалывало тело и разум. Из того мира, в котором ему нет места.
Но ощущения, что этот мир победил, не остаётся. Он хрупок и шаток в своей зверской силе. Тот, кто сегодня расстреливает со снисходительной улыбкой, завтра может оказаться на месте своей жертвы. Это человеческие джунгли, каменный век, борьба за выживание – без борьбы за жизнь. Попытки бороться именно за жизнь – обречены.
Но именно они – эти попытки жить «по образу и подобию Божию», несмотря ни на что, – и остаются в памяти по прочтении романа «Имя твоё». Он короткий и острый, таким и не нужно быть длинными, иначе бы всё смазалось и «ушло в воду», как нередко происходит в эпопеях, пусть даже самых талантливых. А так – яркие вспышки разума, духа, сердца на фоне первобытного варева – запечатлеваются в тебе навсегда.
Хочется читать другие произведения этого писателя. Хочется ждать новых.
Мария Макарова
„Стихи растут сначала в сердце“
„Стихи растут сначала в сердце“Выпуск 10 (19)
Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Разговор с поэтом
Теги: Ольга Голубева , интервью , поэзия , Крым
Женская поэзия чувственная, трепетная, нежная, сплетена словно кружево
Анна Ахматова не любила, когда её называли поэтессой, и настаивала на том, что она – поэт. Марина Цветаева в одной из статей писала: «Считаю, что есть в поэзии признаки деления более существенные, чем принадлежность к мужескому или женскому полу...»
Гендерные различия до сих пор остаются предметом исследований и споров в литературной среде. Одни считают, что разделение по половому признаку весьма условно. Другие, что определить, кто пишет – мужчина или женщина, просто: достаточно проанализировать лексический и семантический ряд.
Ольга Голубева не обижается, если её представляют: «крымская поэтесса». Добавление суффикса – естественный процесс, ведь она – женщина. А значит, стихотворения чувственнее, чем у мужчин, слово – «нежнее», и любви ко всему – больше. О том, как живётся и пишется нынче в Крыму, с Ольгой Голубевой беседует Светлана Солнцева.
– Ольга Владимировна, с Крымом связаны имена Пушкина, Васнецова, Волошина, Толстого, Чехова, Куинджи – многих писателей и художников вдохновлял этот край. То, что вы стали поэтом, отчасти тоже влияние Крыма?
– Я родилась в Сибири, но с четырёх лет живу в Крыму. Да, Крым вдохновляет. Тут невозможно, по-моему, не стать поэтом.
– А когда вы начали писать?
– В школе, потом в институте. Но это было хобби, к которому я не относилась серьёзно. Потом уже, когда стало нравиться друзьям, стало нравиться и мне. Раньше я думала: «Боже мой, есть Ахматова, Цветаева. А я, куда? (Смеётся.) А я-то, куда?» А потом: «Ну, ладно, есть Ахматова, Цветаева, есть и я». Начала печататься поздно: первая публикация вышла в 1994 году. А потом покатилось, пошло-поехало: книги, стихи, песни, переводы, участие в концертах, фестивалях, конкурсах. И так незаметно уже более 20 лет занимаюсь.