Сам Александр Петрович рассказывал: «Только прилетели, и я с 12 на 13 ноября уехал в Кабул. А утром начался знаменитый обстрел. Кобринская эскадрилья погибла там вся. PC попал в модуль где находились летчики. Они телевизор смотрели и не пошли в убежище, которое там было потому, что обстрелы там были каждый день. Ракеты земля-земля прямо на треногу ставили, подносили батарею, прицелившись на глаз, и с опытом получали очень неплохие результаты. И вот как раз только мы приехали, еще ничего не знаем, а тут трупы кровь прямо на глазах. Мне пришлось взлететь. Нашел я эту огневую точку и нанес удар по ней. За это и получил первую Красную звезду. Садился я на другой аэродром, а на следующий день вернулся в Кабул».
Основная работа в ДРА строилась на уничтожении заранее заданных целей как то скопление бандформирований, склады оружия, укрепрайоны мятежников. При этом использовались обычные и объемно-детонирующие бомбы калибром 500 кг, НАР С-13, С-24, С-25.
В этот период вся наличная советская авиация в Афганистане перешла на «работу по площадям» с целью нанесения противнику максимального урона. Как вспоминали летчики, это было не самое эффективное использование авиации, так как координаты поступали за сутки (разведданные еще раньше), и часто удары наносились по тем местам, где уже никого не было.
Летчики 206-го ошап обсуждают вылет
Обозначение «Отличный экипаж» было не частым на Су-25 в Афганистане
3-я эскадрилья фактически была «прикреплена» к «местному» спецназу, который занимался перекрытием караванных путей из Пакистана. Особенностью эскадрильи было наличие на постоянной основе дежурного звена на аэродроме и вылет по команде. Это было крайне необходимо, так как с десантниками была отработана тактика, при которой та группа спецназа, которая досматривает караваны, получая отпор от сопровождавших караван боевиков, вызывает штурмовики, которые уничтожают караван. Фактически, это была типичная «работа по вызову».
Продолжались и характерные для последнего периода войны вылеты на разведывательно-ударные действия (РУД). Целями при этом являлись караваны с оружием и места стоянок. «Зарядка» была универсальная - пара пятисоткилограммовых бомб или РБК и пара блоков НАР Б-8 или УБ-32. Поиск цели осуществлялся днем вдоль основных караванных путей. При обнаружении колонны, запрашивали командный пункт, получали ответ, что наших войск в данном районе нет и «добро» на удар, цель уничтожали. После месяца такой работы, дневные передвижения караванов по ДРА прекратились. Днем РУД были эффективны, когда требовалось подавить огневые точки, которые обстреливали аэродромы и позиции наших войск. Грачи «висели» в воздухе, определяли направления, откуда начинался обстрел аэродрома или наших позиций, и наносили удары. Зачастую это были пуски с импровизированных самодельных установок (сколоченные из досок направляющие - одна или две ракеты, блок питания, часовой механизм). Схема пусков была следующая - установка примерно нацеливались, а через заданное время срабатывал часовой механизм, и ракета уходила в сторону цели. Летчики обнаруживали пуск, наносили удар по установкам, но там оставались лишь пустые направляющие.
Работа ночью имела свои особенности, командование ВВС 40-й армии вводили ограничения. Не летали ночью на боевые задания летчики 3-го класса, хотя их уровень подготовки был достаточен. Вся тяжесть боевой работы ложилась на летчиков 1-го и 2-го классов. «График» боевых вылетов в среднем выглядел следующим образом: 3 вылета днем, короткий отдых с 12 часов до обеда, потом до 17 часов подготовка и 3-4 вылета ночью. Естественно, при такой интенсивной работе летчикам для нормального отдыха времени практически не оставалось.
К сожалению, потери не обошли стороной «пружанцев». За относительно короткую командировку 206-й ошап потерял одного летчика - старшего лейтенанта Бориса Гордиенко из 1-й эскадрильи, который погиб 7 января 1989 г. в ходе боевого вылета на РУД при невыясненных обстоятельствах. В документах этот случай проходит как боевая потеря: «При выполнении удара по целям в ущелье, в 35 км от аэродрома Кабул (Аз-260), самолет был поражен ракетой ПЗРК «Стингер». Летчик средствами спасения не воспользовался и погиб». Однако гораздо более вероятной причиной гибели летчика были неполадки кислородного оборудования самолета, приведшие к кислородному голоданию и потере сознания. Тем более, что сослуживцы в частных беседах вспоминали проблемы именно с этим «бортом». Место гибели обнаружили вертолетчики 50-го осап: «То ли в декабре 1988, то ли в январе 1989 года нас подняли на поиски пропавшего Су-25 с Баграма. Место его падения мы обнаружили высоко в горах (не менее 4000 м). На белоснежном склоне пятно как клякса - всё что осталось от самолёта и пилота. Ни имени не знаю, ни обстоятельств гибели, ни того - проводилась ли наземная поисковая операция». Хотя останки летчика так не смогли достать, потерю по документам провели как боевую, так как в противном случае семье без вести пропавшего военнослужащего не полагалась пенсия. Эта потеря стала последней среди советских штурмовиков в Афганистане: за всю войну 378-й ошап потерял 10 летчиков и 29 самолетов Су-25.
Летчики полка принимали участие в прикрытии масштабной операции по переброске оружия и боеприпасов в окруженный на тот момент мятежниками Кандагар, получившей условное наименование обозначение «Воздушный мост». После вывода основной части советских подразделений моджахеды решили быстро захватить Кандагар и сформировать оппозиционное правительство. В этих условиях советское командование решило оказать действенную помощь 2-му афганскому армейскому корпусу, державшему оборону в районе аэродрома. Для этого планировалось 21 января 1989 г. пятью самолетами Ан-12 высадить первый эшелон десанта, состоящий из разведчиков, связистов и штурмовых подразделений. За последующие две - три ночи, наращивая усилия, перебросить главные силы 650-го отдельного разведбата (около 600 человек), что позволило бы удержать Кандагар под своим контролем, чтобы до 4 февраля обеспечивать прием самолетов и выгрузку грузов в интересах 2-го афганского армейского корпуса.
К окончанию войны в Афганистане применение управляемых ракет стало нормой для экипажей Су-25
Для штурмовиков в афганской войне было характерно достаточно большое количество аварий, что было связано как с высокогорными аэродромами, так и с особенностями конструкции Су-25
Однако высадившиеся первыми бойцы спецназа натолкнулись на такое серьезное противодействие противника, что вскоре чтобы их вытащить оттуда к ударам по позициям противника были привлечены все имеющие силы советской авиации: эскадрилья 378-го ошап, 274-й апиб на Су-17М4, плюс звено 120-го иап (МиГ-23МЛД), базировавшиеся на аэродром Шинданд. На заключительной стадии операции – в последние дни января - была привлечена даже дальняя бомбардировочная авиация из Союза, экипажи которой сбросили в районе Домана (где было обнаружено большое скопление «духов») трехтонные бомбы.
Основная часть 378-го ошап начала выходить из Афганистана 31 января 1989 г., когда самолеты группой были перегнаны на аэродром Кокайты, а оттуда - в Пружаны (с промежуточной посадкой в Кизил-Арват). Третья эскадрилья неполным составом улетела в Союз 1 февраля, а окончательно последнее звено ушло из временного пункта базирования - приграничного аэродрома Мазари-Шариф - 10 февраля.
К этому моменту летчиками пятой смены было выполнено 6628 боевых вылетов (из них 812 - ночью) с общим налетом в 7300 часов. Было сброшено 2249 бомб, выполнено 564 пусков НАР.
За Афганистан только в 206-м полку было награждено 176 человек - так, по два боевых ордена получили полковники Иванков А.П., Миллер Н.Г., орден Красной Звезды - подполковники Зимин А.Б. и Каширин Л.Н., Алексеев А. П.