Около часа ночи вертолет снова пошел на ледовую разведку. Методично галс за галсом проходят его трассы впереди атомохода, то слева, то справа от генерального курса. Созданная профессором Финкелылтейном аппаратура «Лед» доказала право на существование. Она умеет определять с воздуха толщину льда и состояние льда на больших площадях, его возраст.
Вечером Моисей Ионович Финкельштейн сообщил, что пока народ веселился, они успели замерить толщину льда на полюсе и по окружностям в радиусах пятисот метров, одного и двух километров. Причем результаты перепроверялись потом с помощью электробура. Аппаратура «Лед» проявила себя с самой лучшей стороны!»
Ночью проводилась подготовка к водолазному осмотру винтов и рулей.
В 12.50 водолаз ушел под воду, в 15.30 вышел из воды. Ледокол лежит в дрейфе. Приварено два стопора на правом винте и один стопор на левом. Водолазные работы закончены.
Из вахтенного журнала: «15 августа. 08.50. Прошли торосистый участок. Местами включения пакового льда. Работая ударами, прошли торосистую гряду. Заклинило. Используя дифферентную систему, вышли из заклинивания.
В 19.50. Застряли в торосе, отходим назад».
Последние мили оказались самыми долгими. Из-за тумана судовой вертолет не мог подняться в воздух. Всех охватило нетерпение: скорей. Человек сорок стояли в ходовой рубке. С таким нарушением корабельного устава Кучиев столкнулся, наверное, впервые. По морскому этикету, чтобы хоть на минуту войти в рубку, нужно получить разрешение капитана. А тут...
На борту «Арктики» было 207 человек, в том числе 36 «посторонних» — ученых, журналистов, кинооператоров.
В половине четвертого остановились, чтобы определить точнейшее местоположение судна по искусственному спутнику Земли. Туман рассеялся. В воздух поднялся вертолет.
Из вахтенного журнала: «17 августа 1977 года. 4.00. Ледокол вышел на географический полюс. Лед двух-трехлетний, паковый, толщиной от двух с половиной до трех с половиной метров. Обширные поля, трещины, местами на стыках полей свежее торошение до четырех — шести метров. Видимость ухудшилась до трех кабельтовых — туман. В воздухе барражирует вертолет.
9-40. По команде руководителя экспедиции, министра морского флота СССР, над Северным географическим полюсом поднялся флаг Союза Советских Социалистических Республик».
Праздник был в самом разгаре, когда над ледоколом появился самолет ледовой разведки. И неожиданно штурман с мостика через мегафон сказал: «Юрий Сергеевич! На борту «ИЛа» — Шевелев!» Так они снова встретились — моряк и авиатор, покорители Северного полюса.
Пятнадцать часов простоял ледокол у вершины планеты. И побил, кажется, кое-какие рекорды книги Гиннесса. Впервые на полюсе стояли одновременно 207 человек и впервые — 36 женщин. Впервые здесь побывала и супружеская чета — начальник администрации Северного морского пути Кирилл Николаевич Чубаков и его жена, режиссер студии «Центрнаучфилъм» Галина Ивановна Чубакова.
Тем временем наступает самый главный момент. Прижавшись друг к другу, чтобы не оказаться за чьей-то спиной, чтобы чего-то не упустить, все увидеть и услышать — такое не повторится! — люди сомкнули круг. Сотни глаз, десятки фото- и кинокамер обращены к флагштоку, на десятиметровую высоту которого медленно поднимается алый стяг. В торжественную тишину внезапно врывается гром салюта. Двадцать один залп в честь большой победы: надводный корабль, созданный и построенный в нашей стране, управляемый советскими моряками, впервые за всю мировую историю в активном плавании пробился к Северному полюсу и провел беспримерные исследования в высоких широтах.
От трибуны к флагштоку неторопливо идет капитан. Он бережно держит в руках эстафету, прошедшую через десятилетия,— древко знамени, под которым отважный русский моряк и исследователь Георгий Седов выступил в поход к полюсу шестьдесят пять лет назад. Он не смог донести знамя, не смог дойти до полюса. Но теперь потомки его покорили вершину планеты.
Много хороших слов было сказано на этом митинге. А когда уже подняли трап, вдруг раздалась команда: «Убрать арбузные корки с полюса!» Вероятно, никогда еще Северный полюс не видел астраханских арбузов.
Из судового журнала: «17 августа. 17.30. Спущены флаги расцвечивания. Начали готовить машины. Поднимаем мощность до 55 процентов. Лед — 10 баллов, многолетний, торосы. Отдельные участки прошли ударами».
До свидания, полюс! Мы идем к родным берегам.
Говорят, обратная дорога к дому всегда легче и быстрее. На атомоходе на это не надеялись и были правы. Путь, хотя и прямой, и более близкий, а лежал по непроторенной ледовой пустыне, где не бывал еще ни один надводный корабль на свете. Уже первые мили показали, что легкой дороги не будет. Полюс не хотел выпускать «Арктику».
Из дневника участника экспедиции: «Держим курс на западную оконечность Земли Александры, но за пять часов до самого исхода суток продвинулись лишь на 17 миль. Мы не видели ни часа темноты, но и света тоже не видели. Солнце, прижавшись к земле за горизонтом, лишь в редкие минуты, словно дразня, выглядывало, чтобы тотчас исчезнуть. И пряталось, уступая место низкой и хмурой завесе облаков.
Справа по борту причудливыми пирамидами выстроились многометровые торосы. «Арктика», как огромный бульдозер, вгрызается в ледяной монолит, потом отступает и снова в бой. Многотонные глыбы льда лениво встают торчком, прижимаются к борту, но и подмятые корпусом корабля не хотят уступать дороги. Наш богатырь, сотрясаясь от ударов, таранит их в который раз».
Из судового журнала: «Ночь. 18 августа. Заклинились. Работаем машинами вперед-назад. Выйти из заклинивания не удалось. Начали раскачивать ледокол, принимая воду и откачивая ее из дифферентных цистерн. Однако ни работа винтами, ни перекачка балластов не принесли избавления».
Из дневника участника экспедиции: «На мостике десятки раз слышались одни и те же команды: лево руль! Право на борт! Прямо руль!»
Очередная льдина, похожая на слоеный пирог, разворачивалась и тут же наваливалась на корпус.
И только утром в судовом журнале появилась чуть-чуть обнадеживающая запись: «В 07.14. вышли из заклинивания. Лед 10 баллов, многолетний. Торосы, сжатия. Отдельные участки форсируем ударами».
Сдвинулись-таки... Но ненадолго.
И снова лед, и снова его жесткие тиски, из которых «Арктика» ие могла вырваться добрых семь часов.
Из дневника участника экспедиции: «Я поднялась на верхний открытый мостик именно в тот момент, когда атомоход с разбега бил в ледовый панцирь. Отсюда, с двадцатиметровой высоты, глянула по сторонам — везде одно и то же. Как будто нас окружили белые горы. Мы уже привыкли к миражам, ведь они появляются не только в пустынях, но и в Арктике — в безграничных ледовых просторах.
Эта безбрежная белизна рисует нам разные земные картинки: домики, радиомачты, пики гор, даже целые поселки... Кто знает, может это опять рисует наше воображение, уже настроенное на земной лад. Но сейчас горы были так очевидны, так близки.
— Вам не кажется, что впереди горы? — спрашиваю я у штурмана.
— Нет, не кажется,— отвечает.— На самом деле. Только что сообщили с вертолета, что мы уткнулись в ледовый остров».
В Арктике, оказывается, нередко можно встретить такие вот дрейфующие острова, площадью до двух с половиной тысяч квадратных километров. Они сползают с берегов Земли Элсмира, постепенно обламываются, а затем начинают долгий дрейф по Ледовитому океану.
Вот с таким «ледовым путешественником» «Арктика» и встретилась на этот раз.
18 августа в 18 часов 36 минут по московскому времени ледокол вышел в обратный путь. Предварительный курс был на этот раз проложен но 50-му меридиану с последующим его уточнением в зависимости от данных ледовой разведки. Тем не менее предполагалось, что при следовании на юг ледокол оставит архипелаг Земля Франца-Иосифа к востоку. Однако «Арктика» встретила здесь обширную зону паковых льдов.