...Размах и масштабы усадебного строительства действительно потрясают. Все это не имело ничего общего с практическими нуждами людей. Только на Тверской земле, по соседству с Знаменским- Райком, были созданы десятки усадебных ансамблей. Дворянство занималось их созданием в каком-то счастливом упоении. Исчезали бесследно целые состояния, делались огромные долги, и все это было, как видно, ничто в сравнении с красотой идеально прекрасных образов русской усадьбы.
Искусство и природа получили тогда какую-то странную, почти мистическую власть над людьми. Потому что искусство усадебных затей, строении и природа усадебного парка утверждали и проповедовали новую религию. Религию, созданную в России из идей европейского Просвещения. В основе этой религии — миф о «золотом веке», «веке поэтов», «царстве разума». И конечно же, миф о счастливой стране пастухов и пастушек, знаменитый миф об «Аркадии», который сделал блистательную карьеру в европейской литературе. Усадебный парк и окружающие усадьбу сельские пейзажи — все это в глазах дворянства и есть счастливая «Аркадия», абсолютно совершенное царство бытия. Оно-то всегда волновало и всегда будет волновать русское сердце.
Обитатели усадеб, жившие во власти просветительского мифа, искренне верили, что право на счастье — в природе человека и что все необходимое человек получает от природы. Недаром парк, созерцание природы стало в ту пору необходимым условием достойного человеческого существования.
И поразительно, с какой легкостью русский пейзаж принял в свое лоно усадебное искусство! И как органично подошли историческому ландшафту России усадебные постройки в стиле русского классицизма с их благородными формами, рожденными искусством далекого греко-римского мира.
Впрочем, жившие во власти просветительского мифа потеряли верную ориентацию во времени и самое чувство истории. Въехав в какую-то золотую бессрочность, они ощущали себя не свидетелями, а героями событии. Воплощаемый античной системой архитектурных ордеров «древний изящный вкус» потому-то и почитался главным художественным «достоинством», что античная культура и искусство воспринимались как универсальные, всечеловеческие и классические. Идеальная культура и идеальное искусство не связаны с полноценно историческим временем. Это именно вечная культура и вечное искусство. Иначе говоря, античное наследие воспринималось тогда в России особенным образом: не как история, а как настоящее. Ибо пафос отвлеченно аллегорического рационального искусства классицизма — в притязании искоренить несовершенство жизни, в создании в ней абсолютного порядка и окончательной завершенности форм. Словом, для усадьбы как подобия земного рая классицизм был бесценной находкой. Несколько прославленных мастеров русского классицизма почувствовали это глубже и тоньше других. Среди них в числе первых — автор ансамбля в Знаменском-Райке Николай Львов.
Храм счастья
У каждой эпохи есть свои герои, а точнее, вожатые, которые в поисках утраченного рая идут гораздо дальше и последовательнее всех остальных, увлекая их за собой. Таков Николай Александрович Львов. Он оставил немалый след в самых разнообразных видах искусства — в поэзии, в музыке, но прежде всего — в архитектуре. Тем не менее едва ли не самым значительным его «произведением» была... его жизнь. Львов необыкновенно полно воплотил идеальный облик обитателя русской Аркадии. Случай уникальный, ведь на то он и идеал, чтобы существовать лишь в искусстве и воображении современников!
Собственная усадьба Николая Львова Никольское-Черенчицы была расположена по соседству с Райком. Здесь и до сих пор сохранилась построенная Львовым монументальная церковь-усыпальница. Завершенная куполом, окруженная колоннадой, она имеет идеально круглую форму, следовательно, принадлежит к семейству ротонд. И мало чем отличается от той, которую на сто лет раньше изобразили ярославские художники. Иными словами, перед нами и на этот раз прекраснейший храм счастья. Сооружение строилось Львовым как православная церковь, но в сущности, по своей художественной идее, оно оказалось храмом тому божеству, которому в эпоху Просвещения поклонялись все обитатели русской Аркадии. Этому божеству друг Николая Львова и непременный участник знаменитого Львовского кружка, поэт Гавриил Державин посвятил прекрасную оду.
Павловск. Храм дружбы
Богородицкий парк. Акварель А. Т Болотова
Воскресенская церковь в усадьбе Николая Львова Никольское Черенчицы
«Миражи счастья» новых русских
Она так и называется «На Счастье»:
Всегда прехвально, препочтенно,
Во всей вселенной обоженно
И вожделенное от всех,
О ты, великомощно Счастье!
Храмы счастья возводились во многих усадьбах; возводились они и в Москве, в столице «дворянской Республики». Это знаменитые ротонды Матвея Казакова: Сенат в Кремле, церкви-ротонды, ротонда Благородного собрания, ротонда Голицьгнской больницы... И всякий раз храм Счастья оказывался символом некоего мироздания (в данном случае — просветительского), выражением общих чувств и настроений времени. Не случайно же главное философическое сочинение современника Львова Андрея Болотова имеет название «Путеводитель к истинному человеческому счастию». Сама Екатерина, имевшая способность тонко улавливать социально-политическую конъюнктуру, доверительно сообщала одному из своих адресатов, что «ее удовольствие и желание состояло в том, чтобы делать всех щастливыми», однако сетовала при этом: «...но как всякий хощет быть по-своему щастлив, то желаниям моим встречались иногда препятствия».
О серьезности, о принципиальной непреодолимости «препятствий» на пути к торжеству «золотого века» в ту пору мало кто думал. Ибо о счастье мечтали все: честолюбивые царедворцы и любители сельского уединения, поручики и генералы, тайные советники и канцеляристы. Поэты посвящали ему благозвучные оды, зодчие возводили храмы. Очень проникновенно высказался на эту тему Николай Карамзин:
«...На что мы трудимся, учимся, читаем, пишем, спорим — и Бог знает, чего не делаем,— когда не умеем найти благополучия в жизни? Я представляю себе здешний свет великолепным храмом: на портиках, на перестиле, на колоннах, везде сияет надпись: Щастие! Вхожу во внутренность: гремят хоры — Щастию! Вижу безчисленное множество людей: спешат, теснятся, простирают руки — ко Щастию, единственному божеству храма; но божество... невидимо! Молятся с усердием, зовут его: оно не является. (...) Здесь проливают слезы, там других заставляют плакать — все для Щастия; но оно глухо, слепо — не слушает молений, не смотрит на жертвы — и вечно, вечно невидимо!»
«Будет людям счастье...»
Кому приходилось плавать по каналу «Мссква—Волга», тот, очевидно, хранит странные и удивительные художественные впечатления. Архитектура канала, строившегося в 1932—1937 годах, в пресловутую сталинскую эпоху, эта насквозь советская архитектура и в целом, и особенно в деталях поразительно напоминает образы русских усадеб. Чего стоят одни только ротонды, украшающие гидросооружения перед Дубной! Издали их легко принять за эффектные парковые павильоны богатой подмосковной усадьбы.
От этого сходства не стоит легкомысленно отмахиваться. Хотя, казалось бы, что общего между эпохой ударных строек коммунизма и золотым веком дворянской культуры, о котором мы только что говорили?