Начались танцы. В грозном рокоте тамтамов, в мягких звуках маримбы носились по кругу воины и женщины. Нетанцующие, хохоча и стараясь перекричать друг друга, напевали мелодию танца. Отчаянно веселые голоса слились, перепутались с грохотом барабанов.
Кумало веселился вместе со всеми. Стоявшая в кругу позади него Фиви отбивала такт на его голых плечах.
— Эй, завербованный, быстрее!
Она была такая веселая и счастливая, что Кумало и не думал на нее сердиться. Даже приятно, что красивая девушка шутит с ним. Когда круг поворачивал в другую сторону, Фиви нарочно наступала босыми ногами на пятки маленькому воину.
До самого утра продолжались танцы.
Один Нзвао сидел у костра, молча глядя в огонь, раздираемый жалостью и ненавистью.
Заснули на рассвете.
В полдень над хижинами пронеслись два самолета. Наклонив крылья, они сделали несколько кругов, словно высматривая добычу, и, высыпав на высокие конусы крыш лавину рокочущих звуков, улетели к маниоковому полю вождя. Высокие деревья загораживали самолеты от партизан.
Вокруг Зонде, выбежавшего из хижины, толпились партизаны и жители Цангу.
— Побегу посмотрю, что они там делают! — крикнул Булола, глядя на Зонде своими дерзкими, разбойными глазами.
Но Зонде словно не слышал его:
— Кумало, беги!
Булола метнул на командира испытующий взгляд. Веселость его сразу исчезла.
Кумало, хромая, помчался к рощице. Едва он успел добежать до первых деревьев, как из машин стали падать маленькие фигурки. Раскрылись белые зубчатые круги парашютов.
— Парашютисты! — закричал Кумало, бросаясь обратно. — Парашютисты!!!
Страшная весть погнала людей по пыльной дороге.
Кумало рядом с Зонде и Фиви мчался к лесу. Бежали мужчины с топорами и копьями. Женщины с детьми на руках тянули на поводу коз. Даже старики ковыляли к зарослям. Мимо Кумало мчался надсмотрщик Манве, забыв о своей важности. Большие ступни его ног вздымали красную пыль на дороге.
Парашютисты приземлились. Их было около пятидесяти. Погасив шелковые купола парашютов, солдаты помчались к деревне, стреляя из автоматов. Расстояние было, большое, и выстрелы не причиняли пока вреда.
Люди, побросав последнее имущество, побежали, обгоняя друг друга.
— Где Булола? — спросил на бегу Зонде.
Кумало обернулся и увидел: Булола бежал навстречу солдатам с поднятыми руками.
— Ушел, предатель! — крикнул он Зонде.
Вдруг Булола подпрыгнул и тяжело рухнул на землю. Каратели не признали в нем своего.
Кумало, втянув голову в плечи, мчался к лесу, не разбирая дороги. Парашютисты приближались. Это были молодые парни в зеленых беретах, лихо сдвинутых набок, в рубахах с короткими рукавами. Лица их были красны и возбужденны. Развернувшись в цепь, солдаты охватывали бегущих ломаным полукольцом..
Зонде и Фиви обернулись и выстрелили из винтовок. Но что это было по сравнению с ливнем пуль, посылаемых автоматчиками?
Парашютисты догнали отставших стариков и женщин с детьми. Под огнем полегли все, кто не смог убежать.
Кумало не видел этого. Злобный свист пуль гнал его к лесу, наполняя грудь тяжелым постыдным страхом.
Отступавшие добрались до леса, побежали сквозь заросли. Пули преследователей шелестели, шипели в листьях, звонко ударялись о стволы.
Более часа продолжалась погоня. Под ногами появилась вода: впереди болото. Кумало знал несколько тропок через него. Но сейчас, с ходу, их не. найти.
— Болото большое? — бросил Зонде, не останавливаясь.
— Конца нет! — Кумало дышал тяжело. — Не пройти.
Нервы его были напряженны. Ненужные проклятья рвались из пересохшего горла.
— Бежать еще можешь? — мягко спросил Зонде у Фиви.
Фиви молча кивнула и улыбнулась. Злой треск выстрелов догонял людей.
Лес становился все реже и светлее. Вдруг Зонде и Фиви провалились в болото. Кумало тоже упал с разбегу в черную топь. Но выбора не было, и Кумало вместе с партизанами все дальше уходил в гнилое болото. Он шел медленно, с трудом перемешивая теплое черное тесто. Под голыми ступнями шевелились козявки. Зонде тянул за руку уставшую подругу, подбадривая ее. Другие беглецы, рассыпавшись, двигались по сторонам.
Из-за кустов появился солдат в зеленом берете и дал длинную очередь по курчавым головам, возвышавшимся над топью. Африканцы рвались под защиту пней и поваленных деревьев.