И Диккенс в «Тайне Эдвина Друда» и Коллинз в «Лунном камне» отдали дань этому жанру лишь почти три десятилетия спустя, а в появившейся к концу века эпопее конан-дойловского Шерлока Холмса прослеживается тесная связь с четырьмя новеллами Эдгара По: «Золотой жук», «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Рожэ» и «Украденное письмо», которые сам По называл не детективными, а логическими рассказами.
Однако ни один из биографов писателя не объяснил, что же для Эдгара По послужило стимулом к созданию этих новелл. Не был ли он сам прототипом своего героя, не проявлял ли склонности к такому «логическому анализу», замечательным мастером которого предстает перед нами в рассказе Карра? Он прямо говорит там своему собеседнику, что в бытность свою в Париже «оказывал кое-какую помощь префекту парижской полиции». Так ли это? После смерти По не осталось никаких документальных свидетельств ни о его пребывании в Париже, ни тем более о сотрудничестве с парижской полицией. В биографии По много туманных страниц. С 1831 года он, например, на три года исчез из Америки. Ходили слухи, что он объездил всю Европу; кто-то видел его в Марселе, в Риме; возможно, он побывал^ и в Париже.
Домысел Карра базируется и на авторской характеристике героя «логических» рассказов — Дюпена. Это был, пишет По, «молодой человек, хорошей, даже знаменитой фамилии, но несчастное сцепление обстоятельств довело его до крайней нищеты». Таким появляется в рассказе Карра и сам По, таким он был и в действительности — одиноким, затравленным, отчаянно нуждавшимся, но гордым и самолюбивым человеком, глубоко презиравшим окружающее его общество торгашей и спекулянтов. Действие в рассказе «Джентльмен из Парижа» происходит в 1849 году, всего за несколько месяцев до смерти Эдгара По. В это время он, одинокий (незадолго до этого умерла в нужде его любимая жена Виргиния), уставший от борьбы за существование, буквально ограбленный издателями, отчаянно нуждался, пил.
В манере Эдгара По построен и логический анализ поисков пропавшего завещания: он напоминает о почти такой же ситуации в новелле «Украденное письмо».
А. Тараданкин
РАССТУПИСЬ, АРКТИКА!
Фото В. Кунова
Когда собираешься в далекое путешествие, ничего не стоит оказаться жертвой словоохотливых советчиков и консультантов. Удивительно, как много их появляется вдруг! Одни, ссылаясь на свой опыт, поучают, как одеться в дорогу, другие — как себя вести. В конце концов убеждаешься в своей полной неосведомленности: все всё знают, а ты не знаешь ничего. Такова, видно, судьба всех начинающих «мореплавателей».
Так было и со мной накануне похода в Арктику на атомном ледоколе «Ленин». «Бери побольше теплого белья!», «Купи несколько банок вазелина смазывать лицо, а еще лучше — гусиный жир», «Захвати спальный мешок», «Флягу под спирт», «Меховой рюкзак», «Домино», «Пенициллин», «Шприц»… Спасла положение встреча с известным полярным летчиком Анатолием Барабановым. Он недавно вернулся из Антарктики. Увидев мою растерянность, он рассмеялся:
— Придется помочь. Собирайся, поедем ко мне домой.
И сразу все стало просто и ясно. Пилот достал из шкафа кожаный реглан с поддевкой на гагачьем пуху, коричневую цигейковую ушанку, пару теплого белья.
— Эти доспехи проверены на двух полюсах, — сказал он. — А валенки или унты выдадут на корабле.
Теперь мне досаждали только шептуны. «Арктика? Гм! Там всякое бывает», — говорили они. «Атомный ледокол? Ну-ну! Подумай… Слышал? Радиация… альфа- и бета-лучи… Ну, как знаешь…»
Первое же знакомство с атомоходом заставило меня от души рассмеяться над самим собой, над недавними тревогами. Вместе с корреспондентом «Известий» Олегом Строгановым и фотокорреспондентом ТАСС Валентином Куновым я стал обладателем великолепной просторной каюты. В каюте были все удобства: пружинные койки, три шкафа, лампы дневного света, письменный стол, умывальник с горячей и холодной водой.
Советские кораблестроители сделали все, чтобы скрасить быт арктических моряков.
Что же касается радиации… Спросите о ней у кого-либо из экипажа «Ленина», и над вами от души посмеются. Советские ученые и конструкторы сумели создать такую защиту, что с момента рождения судна ни разу нигде не загорелась красная лампочка сигнализации, предупреждающая об опасности.