Не то чтобы он действительно знал повадки смаев – просто читал служебную инструкцию по выживанию, в которой рекомендовалось поскорее этих чудаков рассмешить. Смай непременно обязан предаваться бурным чувствам, а чувств-то немного: скорбь, испуг, ярость, веселье…
В холодильнике Захар нашел поднос с медовыми пирожными. Когда он выскочил с этим подносом, смай-главарь как раз занес ногу над его скутером. Захар, собиравшийся только переключить внимание подростков на пирожные, тут же запустил в него подносом. За свой скутер Захар, похоже, мог бы и человека убить – и вот сейчас сам понял это.
Пирожные были украшены кремовыми загогулинами, причем в крем намешали дешевых красителей – получились зеленые и лиловые завитки, красные розетки, какие-то лимонно-желтые хвосты. Все это на мгновение прилипло к черной куртке смая – и рухнуло на пол. Окошки для смайлов крем залепил причудливыми комьями.
Смай попытался смахнуть это безобразие кожаным рукавом, но только размазал. Теперь ни он не мог давать указания своей банде, ни она – понимать его. Но какие указания, когда главаря оскорбили? Он зарычал и, лягнув скутер, устремился к Захару.
Захар отступил в подсобку, но дверь захлопнуть не успел. Смай ввалился следом, схватил его за грудки – и вдруг заорал от боли, а потом и вовсе рухнул на плиточный пол.
В дверном проеме, который пять минут назад еще закрывали зеркальные створки, стоял человек в белом одеянии, ниспадавшем эффектными складками, и в белой широкополой шляпе. Он палил по смаям из белого пистолета, не щадя даже девочек, и банда с воплями валилась с ног.
Белые пистолеты Захару были известны – они считались штатным оружием интелов, молодых интеллектуалов, которым тоже хотелось иногда разрядиться. Это была элита науки и бизнеса, к тому же благоразумная элита – простых смертных «ночные ангелы» не трогали, гоняли главным образом смаев, могли арестовать и сдать в милицию шайку налетчиков. Интелы играли в какие-то сложные игры и носились по дорогам, ставя отметины на фонарных столбах, добывая спрятанные на старых чердаках секретки, сражаясь за пункты и очки. Пистолеты они пускали в ход не часто и убивать никого не собирались – палили или особыми резиновыми пулями, или пулями-капсулами, заряженными снотворным.
Захар выскочил из подсобки и увидел, что монитора на стойке больше нет – одни осколочки. Тогда он кинулся навстречу интелу-спасителю, стоявшему с таким гордо-отрешенным видом, что хоть памятник с него ваяй.
– Дайте, пожалуйста, коммуникатор на минутку, мне нужно выйти в сети! – воскликнул Захар. – Дело государственной важности!
А вот что ему ответил интел – он так и не уразумел. Ни одного русского слова в длинной фразе не было – а только какие-то иностранные, зато с русскими окончаниями. Очевидно, в том слое сетей, где обитал интел, это было нормальным и общепонятным языком.
Захар попытался перевести, исходя из того, что слова в основном английские. Но он знал только технический английский, интелы же, скорее всего, приспособили для общения какие-то редкие литературные слова.
Коммуникатор у интела, конечно же, был – ах, что за коммуникатор! Фраза, которую белоснежный «ночной ангел» произнес в микрофон, оказалась почти понятна – во всяком случае «лейтенант Сидоров» в переводе не нуждалось. Интел преспокойно вызвал милицию, причем незримый Сидоров его прекрасно понял, хотя даже цифры, означающие номер шоссе и расстояние от поста, прозвучали не по-русски.
Лишь после этого интел соблаговолил обратить внимание на Захара.
Он так посмотрел, что Захару сделалось неловко за свой элегантный сюртучок и клетчатые бриджи. Даже не просто неловко: Захар понял, что единственная достойная одежда для мужчины – белый плащ из тончайшей кожи, а под ним – рубашка с брюссельским кружевом и бледно-серые штаны, заправленные в белоснежные сапоги немыслимой цены.
Нелепо надевать такой наряд, собираясь ночью носиться по пустырям, скакать через канавы и лазить на чердаки. Но таково было правило «ночных ангелов» – а если кому не нравится, то ведь насильно в компанию не тянут.
– Гив мне комм, поколлить, – скомбинировал Захар и добавил: – Плиз.
Интел развернулся и вышел. Ему не о чем было говорить с человеком в сюртучке, который даже языка приличных людей не разумеет. Зато появилась девчонка-барменша – она вышла на четвереньках из-за стойки.
Захар горестно посмотрел на нее – если уж на работу надевает значок с цифрой «200», то, значит, совсем безнадежна.
– Коммуникатор у тебя есть? – на всякий случай спросил он. Она молча достала из выдвижного ящика и протянула ему машинку. Захар связался со своим диспетчером и стал набивать сообщение.