– Очень странно, Станс. Я тоже преждевидел это событие, и все было совсем не так.
Аудитория взвыла. Это единственное слово, каким я могу описать этот животный, угрожающий звук, направленный на меня. Я очень, очень далеко заступил за границы дозволенного.
– Ты сомневаешься в моей памяти? – взревел Станс.
– Да! Я заявляю, что ты все выдумал. Ты изобрел эту религиозную чепуху, потому что у тебя нет памяти предков, которая сказала бы тебе истинную правду. Ты не знаешь даже, что случилось в предыдущем поколении. Ты подвергаешь риску своих людей только для того, чтобы упиваться властью. Ты не можешь быть предводителем, потому что ты неполноценный от рождения… Да-да, я преждевидел твою церемонию первой трубки! И ты скрывал дефект своих генов все эти годы, и ты убивал тех, кто…
Но в ужасном шуме уже никто не слышал моих слов. Протянулись руки и вцепились в меня. Я увидел в толпе Весну и прочел по ее губам: «Харди прав! Послушайте его!», но никто не услышал ее голоса.
Потом Станс поднял руку, и все замолчали, будь они прокляты, и отступили, покорные как локсы. Он улыбнулся мне с презрительной жалостью, но я быстро заговорил, опередив его.
– Истина есть враг религии, разве вы не поняли? Доверяйте собственной памяти, и только ей!
Значит, ты преждевидел первоначало вещей, Харди? Ну и ну. Если верить нашей семейной традиции, только ты и я способны на это. Только ты и я, Харди. Твое слово против моего.
– Еще один стилк преждевидел Великую Стужу, Станс.
– В самом деле? – Его брови поднялись в насмешливом изумлении, но в глазах затаился страх. – И кто же?
Чара вскарабкалась на скамью.
– Это я.
Аудитория глухо зароптала.
– Ты! Ты! Это ты шлюха Харди, если я не ошибаюсь? Водяная ящерица, которая живет с земляным червяком?
– Довольно оскорблений!
Теперь и Лонесса взгромоздилась на скамью, где уже стало тесновато. Вид Носского Дракона сразу утихомирил толпу. Станс взглянул на Лонессу не слишком уверенно.
– Я понимаю, что Чара твоя дочь, однако…
– Замолкни, Станс. Я здесь не для того, чтобы оспаривать истинность твоей памяти. Это все несущественно.
– А что же, по-твоему, существенно?
– То, что ты убил своего брата, Станс. И я могу доказать это! Когда мистер Мак-Нейл рассказывал увлекательные истории о космических путешествиях, он часто употреблял выражение «и кровь отхлынула от его лица…». Мы, стилки, во многом подобны землянам (не без причины), и глядя на дядю, я увидел воочию, как кровь покидает его лицо, должно быть, для поддержки усиленной работы мозга. Мертвенно-бледный, как омерзительные трупные мухи на нижнем уровне. Станс хрипло каркнул:
– Оговор!
– Кафф! – нетерпеливо бросила Лонесса.
Предводитель Носса швырнул на перегруженную скамью большой кожаный мешок и сам утвердился на краешке рядом с ним. Что-то длинное и тонкое выпирало из мешка. Кафф оставил его лежать и посмотрел на толпу, которая внезапно стала очень смирной.
– Иам-Бруно был очень уважаемым человеком. Люди Носса любили его, и с ним всегда было легко договориться… кроме… – Кафф прикусил губу, несомненно припомнив, как мой бедный, наивный старикан шмякнул его о стену. Но сейчас было не время бередить старые раны. – Его смерть была тяжелым ударом для обеих деревень, и хуже всего, что он был убит в Носсе. Тело Бруно с колотой раной в спине обнаружили в эстуарии, и его сын Харди, который его нашел…
Кафф снова заколебался и взглянул на меня. Он прекрасно помнил, как я обвинил его в убийстве. Но Кафф сильно возмужал с тех пор, как взял на себя ответственность предводителя. Он проглотил свою обиду и продолжил речь.
– Было самое начало грума. Люди не ведали, кто совершил это ужасное злодеяние. Но мы знаем, как это произошло! Иам-Станс, родной брат Бруно, подошел к нему сзади, когда тот стоял на краю обрыва, и ударил в спину своим охотничьим копьем. Бруно потерял равновесие и упал в глубокую воду, едва не прихватив своего брата с собой.
– Гнусная ложь! – завопил дядя. – Ты будешь утверждать, что сам это видел?
Но Кафф не уделил ему внимания.
– Станс резко дернул копье, и оно вышло из тела, но кисточки запутались в плаще Бруно, и тело выпало из плаща. Убийца тоже потерял равновесие и вынужден был выпустить копье, а у этого копья железный наконечник. Станс земляной червяк и не умеет плавать, поэтому он мог только смотреть, как копье падает в воду и тонет вместе с плащом. Но потом он подумал, что теперь все в порядке, улики лежат на дне, и это конец всему.
Теперь Кафф повернулся и в упор посмотрел на дядю. Тот не выдержал и опустил глаза.