Спустя 6 лет, 17 марта 1926 года Годдард успешно запустил первую в мире ракету на жидком топливе. Но даже после своего триумфа не стал поднимать шум в прессе, которая к тому же все равно не поверила сообщениям очевидцев. Лишь послал коротенькое сообщение в вашингтонский Смитсоновский институт, где записку благополучно потеряли… Короче, о первом старте ракеты мир узнал только десять лет спустя – из статьи самого Годдарда. К тому времени у него уже были последователи во многих странах – во Франции, Германии, России…
Кстати, о Германии. В разгар работ над реактивными снарядами «Фау» руководителя проекта «стопроцентного арийца» и активного члена НСДАП Вернера фон Брауна – пригласили в гестапо, где провели с ним профилактическую беседу. Суть ее состояла в следующем: нечего забивать голову «мечтательскими бреднями об орбитальных спутниках, лунных ракетах и овладении атомной энергией для полетов к звездам». Делом нужно заниматься, делом…
Позже фон Брауну дадут строить его лунную ракету, но это произойдет уже в другой стране. Победившей, кстати, ту, что недооценила своего новатора.
Но до того продолжалось «лунное затмение» специалистов. Именно в год старта первой ракеты Годдарда вышла статья еще одного светила науки, американского профессора А.У.Бикертона, который в пух и прах разнес неучей, рассуждавших о полете на Луну: «Глупейшая идея… Пример того предельного абсурда, до которого доходят ученые, работающие в «мысленепроницаемых» отсеках, в полной изоляции друг от друга».
Ну ладно, ошибся почтенный профессор – все-таки 1926 год, космонавтика еще не выбралась из колыбели. Однако и в 1948 году популярный журнал «Сайнс дайджест» утверждал: «Посадка на Луну или ее облет предполагают такое количество серьезнейших проблем, что науке может понадобиться еще 200 лет, чтобы справиться с ними». Почти угадали – если убрать лишний ноль.
Что касается американских журналистов, то надо отдать им должное: 16 июля 1969 года, когда начался предстартовый отсчет для «Аполлона-11», в газете «Нью-Йорк тайме» вспомнили о той злополучной статье про Годдарда. И обыватели, развернувшие номер газеты утром исторического дня, смогли прочитать буквально следующее: «Теперь надо признать за абсолютно установленный факт, что ракеты могут передвигаться в космическом вакууме. Газета приносит своим читателям извинения за допущенную ошибку». Как говорится, лучше поздно…
ОРАКУЛ НА ДОГОВОРЕ
В середине нашего столетия научные предсказания из досужего хобби одиночек превратились в общественную необходимость * (* Речь, разумеется, об обществе западном – какой же рынок без просчета альтернатив, будущих курсов, тенденций! В мире по другую сторону «железного занавеса» альтернатива в те времена отсутствовала как класс, а ключ к единственно верному будущему хранился в работах классиков марксизма. Как писали Стругацкие, «есть такое мнение, господа, и не будем, граждане, спорить!». (Прим. автора.)). Заказ на надежные прогнозы, освященные именем науки, был обусловлен тем, что мир перестал быть инерционным. Конкретное изобретение или новация могли все перевернуть в расчетах, во вложении капитала, в ставках на бирже и развитии экономики и политики.
Один конкретный пример – Интернет, который, кстати, возник почти из ничего и, по меркам истории, мгновенно. И разом же изменил все наши представления о свободе информации, правах человека, системе образования, торговле, свободном времени, проблемах молодежи, частном и общественном, цензуре, политике, даже способах ведения войны (которая из «полевой» все более переходит в сферу информационную).
Только родившись, наука футурология быстренько взяла на вооружение компьютеры, новейший математический и социологический научный аппарат. Ряд ее ведущих мозговых центров – таких, как Гудзоновский институт, корпорация РЭНД или Римский клуб – не одно десятилетие служили местом паломничества высокопоставленных заказчиков: политиков и бизнесменов. И многие конкретные прогнозы, выработанные специалистами этих центров по изучению будущего, оправдывались** (** Есть мнение, что эти «прогнозы» на самом деле были планами переустройства мира. Прим. ред.). По крайней мере, служили надежным указателем, во что вкладывать средства или что делать, чтобы предотвратить опасные тенденции в той или иной частной области.