Повесть написана от имени женщины-косметолога, которая подробно отвечает на вопросы писательницы (условно той же Дины Рубиной). Вот эти интимные подробности и составляют суть книги, почти никакого сюжета, никакой лирики, никакого действия: « Лично я – виртуоз удаления волос с разных частей нашего бренного тела… в мои руки плывут усы и брови, волосатые груди и мохнатые ноги. И горит надо всем негасимым жаром «звезда любви приветная», мохнатая наша…»
Она – эта самая …зда, вроде бы и становится чуть ли не главной героиней книги. Но какая уж тут эротика, если Галина в основном описывает « наши увядшие прелести», лобки и гениталии богатых пожилых женщин или же черных женщин, прошедших обрезание, и пришедших к ней на бразильское бикини: «Черная женщина лет сорока – стильная, прекрасно одетая… Сняла она трусики, запрыгнула на кушетку, раздвинула ноги… Как она сказала , к счастью, ей не сделали фараоново обрезание – самое зверское… Никакого наркоза: две бабки в четыре руки скоблили бритвами и острыми ножами … нет клитора, малых губ, одна багровая воронка зияет. Опять –таки , «к счастью» не зашили влагалище…»
Сейчас эта женщина летела на симпозиум на Гавайи , купила роскошный купальник и решила сделать себе бикини, чтобы волосы не торчали.
Подробный быт такого мастера по удалению волос с интимных мест и составляет основу этой книги. Кому интересно, читайте. И ведь читают .
Легкий и незамысловатый сюжет лишь мельком проглядывает в «Бабьем ветре».
Галина, родом из Одессы, жила себе припеваючи, занималась парашютным спортом, летала на воздушных шарах, потом все же , после гибели любимого , поближе к счастью, перебралась по еврейской линии в Америку , и там стала заниматься маникюром и косметологией.
Выгоднее всего оказалось заниматься бикини ниже пояса, и у женщин, и у мужчин.
Мужчины к ней приходили в основном те еще: трансвеститы, транссексуалы и прочие извращенцы. Тоже многие очевидно впервые прочитают о подробных различиях между ними.
Один такой извращенец – некий Джонатан, она же Мэри, решивший стать женщиной , чтобы помочь тяжело больному брату, которому как бы не хватало женского внимания, становится другом или подругой нашей Галины. Брат в конце книги умирает, и Мэри, к счастью, еще не сделавшая операцию по перемене пола, благополучно отказывается от своей женской сути, и становится счастливым возлюбленным Галины. Этакий хэппи-энд в американском стиле. Примитивнейший, ничем не обоснованный сюжет. Чем эта мнимая Мэри могла помочь умирающему брату? И зачем этот Джонатан в обычной жизни должен был тоже играть роль женщины? Затем внезапное возвращение в мужскую суть. Любовь?
Не знаю, думала ли об этом Дина Рубина, но у нее в повести «Бабий ветер» сложились две неравных части. Счастливая жизнь героини в Советском Союзе, где та же героиня не гениталии чистит, а парит в воздухе, осваивает сложнейшие воздушные шары и аэростаты, несколько раз чудом не гибнет. Там же и счастливая любовь с Сашкой, таким же воздухоплавателем, нелепо погибнувшим во время одного из полетов, ушедшим на своем шаре ввысь, в грозовое облако.
После этого героини только и остается, что переехать в Нью-Йорк и заняться своими «гендерными перевертышами» и бразильскими бикини.
В России – небо, воздух и счастье, а в Америке бытовая тяжелая чисто физиологическая жизнь, которую лишь украшают различные сексуальные извращенцы. И – никакого неба.
В конце повести Дина Рубина пробует хотя бы в мечтах прокатить своих американских героев на воздушном шаре, наведаться за облака, а потом и самой укатить уже навсегда в небо, не дожидаясь старости.
Не получается. Сама писательница признается: « Ты напиши эту повесть, и пусть она будет ниже пояса и выше облаков – повесть о потерянных людях, которым нет места на земле… И это брошенное дитя – как пятнадцатилетняя девочка, пустившаяся во все тяжкие, в бега, в хищный свет фар попутных автомобилей на ночных шоссе… Это дитя человеческое мечтает о детстве, о чистоте – заблудившееся дитя, очарованное и исковерканное огромным безжалостным миром…»
Получается, что Дина Рубина как бы мечтает о былой счастливой жизни в Советском Союзе. Можно только посочувствовать писательнице и ее героине, ибо и в Одессу своего детства она уже никогда не вернется, не та стала Одесса.
Может быть, Дина Рубина осознанно погружала все свое повествование в густой бабий быт, так как не видела реального просвета в нынешней своей эмигрантской жизни, но этот быт так отяжелил повесть, что несмотря на все дуновения бабьего ветра, способного лишь сушить выстиранное белье, аэростат самой Дины Рубиной, ее нынешней прозы, не способен оторваться от земли , иногда чуть-чуть взлетает, но никак не до облаков, не до неба, и грузно садится, плюхается на землю.