* * *
Город уходит
Корнями шахт
В палеозойскую эру.
* * *
Снег оступился и сошёл,
И оступь незыблемой зыбкости
Оставила в области левой лопатки
В кармане сердца
Мышечную память
Двух крыл
Безымянного времени.
Млечный подорожник
Одуванчик
Послушник возлуния.
29 февраля
Маятник настенных часов,
Словно последняя пуговица
зимнего пальто
Вырванного с мясом
Болтается на одной нитке дня.
И своим размашистым почерком
Печатает моё время.
Словно литые буквы
пишущей машинки,
Есть костяшки счётов.
И под пощёчину тишины
Каждый взмах литой буквы
Вспоминает моё слово.
* * *
Полуденно-просветлённый луч солнца,
Ополоснул комнату тишиной.
Будильник из последних сил
Отодвигал от меня время.
Как близок мир,
Который никому не виден.
На миокарде дня
Избылись раны
От поножовщины часовых стрелок.
Исчезла глубина
Всего, что можно бесконечностью измерить.
Отмель тишины заилила
Пределы комнаты.
Уроки бывалых
Уроки бывалыхВыпуск 3
Спецпроекты ЛГ / Энергия будущего / С улыбкой
Владимир Глушко
Горный компас
Проверка новичков на сообразительность в шахте начинается с первых шагов. Наш ничего не подозревающий ученик нерешительно шагнул в клеть, скромно встал у стенки.
– Здравствуйте... – произнёс он смущённо.
Один из шахтёров внимательно посмотрел на него, пожал плечами. Затем, обращаясь к соседу, спросил:
– Ты не знаешь, кто это? Новый инженер? С какого участка такой чистенький?
– Я – проходчик...
– Выяснили! И какой же подземный стаж у тебя... проходчик?
Вошедший в клеть ветеран, за которым закрепили ученика, изучающе посмотрел на новичка.
– Это мой «школьник». Так, так! Уже в зажим попал?.. Хотя и я, когда впервой в «мышеловке» этой оказался, тоже не знал, куда спрятаться, – признался он.
– А глазки-то испуганные! Боюсь, что придётся нам, братцы, ему ещё и сопли вытирать.
Над новичками везде подшучивают, и шахтёры – не исключение. Противоядием для розыгрышей (да и то, не в одночасье) становятся лишь те качества личности, которые действительно не противоречат повышенным требованиям ума и морали. По-другому нельзя: слишком много зависит под землёй от тех, кто рядом. Классикой «жанра» и в шахтах остаётся всё та же пресловутая просьба – сделать что-нибудь абсурдное: например, сходить с ведром за компрессией. Нашего ученика наставник послал в соседний забой за горным компасом, без которого, якобы... ну никак нельзя определить точное направление для бурения шпуров.
– Да поосторожней будь. Тот забой «гнилым» считается – кровля в нём тяжёлая, «киснет». Ненадёжная кровля... Ба-а!.. Что такое? Неужто трусим? Давай, давай. Топай.
Поплутал новичок немного, как-никак впервые в шахте, но дошёл. И снова тихим голосом теперь уже в забое:
– Здравствуйте. Мой наставник просит, чтобы вы одолжили нам горный компас, он свой забыл.
– Какой компас? А-а!.. Понятно. Наш точный прибор, увы, сломан, но... мы по угломеру определились. Ты ему угломер снеси. Мы без компаса уже два дня работаем. Пусть к маркшейдерскому реперу его приставит. Не забудь потом вернуть.
Шутники пристроили на плечи ученика две, сбитые под углом, доски. Лишь пройдя часть пути, он понял, что над ним подшутили. Бросил доски и вернулся к наставнику.
Троллея отключилась
На 13-й шахте было... Пришёл на работу молодой специалист, сразу после института. Как и все молодые специалисты, он отличался неутомимой ответственностью и таким же рвением. Бегал всю смену: из забоя в забой, с горизонта на горизонт, отвлекая людей от работы никому не нужным вмешательством. Шахтостроители прощали ему эту «отеческую» заботу. Понимали: он искренне верит в то, что без его квалифицированного внимания обязательно что-нибудь да случится, не пойдёт так, как надо.
Вот и в этом случае буквально резануло по его глазам и слуху, вышедшее за грани Правил внутреннего распорядка, обстоятельство. На квершлаге около электровоза группа «нерадивых» проходчиков, игнорируя повышенную напряжённость сменного задания, праздно пускала дымок сигарет... Шахта не взрывоопасная, но ведь они работать должны, а не байки травить! Инженеровы брови мгновенно собрались в пучок, сам собою ускорился шаг и появился металл в голосе.