По запискам хорошо видно, как общественное разделение труда воспроизводит разделение труда между мужчинами и женщинами. Е. Г. Киселева живет в сообществе, ще норма задается мужчиной. Напомним: Отец и Муж пишутся с заглавной буквы. Как можно судить по запискам, нормальная семья — традиционная, с мужчиной во главе, с традиционным разделением ролей. «На производстве» это разделение не так уж ощущается. Например, невестка нашей героини работает в шахте, как и мужчины. Она — газомер. Домашние работы четко делятся на мужские и женские. У мужчин — ремонт, у женщин — дети, кухня, огород, святая обязанность стирки. Мужчина неспособен понять женщину; недаром наша героиня постоянно сокрушается об отсутствии дочерей.
Эта ситуация видится нашей героине нормальной. Однако традиционной семьи нет как нет. Первый ее муж Гавриил Киселев, которого любила она всю жизнь, унесен войной. Он жив, но все время «женится», у него три брачных свидетельства одновременно. Второй брак Е. Г. Киселевой — результат абсолютной выживательной необходимости. Она не считает его «настоящим». Реальности этого брака посвящена значительная часть записок. «Я с ним была росписана был у меня брачный спим но он был фективный, потому что я не развелася из Киселевым а у меня два брачных из Киселевым и из Тюричевым ну посколько такая жизьи мне было из Дмитрием Ивановичем ненормальная, я тирялася взятьрозвод из Киселевым, сиводня завтра и так дотянулося что ни того ни другого бракы недействительные».
Мечта о правильном браке, однако, остается, и Е. Г. Киселева в этой сфере, как и в других, пытается действовать «как положено», но опять не получается: «я взяла и переписала квартиру на ниго на Дмитрия муж- же хозяин, а он что устроил взял замкнул квартиру узял ключи и пошол стал у конце улице и смотрить на нас как мы будим просить его пожалуете упусти нас у хату, показывает нецензурные виразки на руках вот вам а не хату и ключи я хазаин а не вы идите куда хочите, ...но мы нероступлялися вырвали замок и вошли в комнату обратно скандал да еще какой дошло до ЖКО да назад переписали на меня хату. Померилися живем обратно с ним, а как живем и бог бачить».
В какой точке сходятся наивное письмо, которому посвящена статья, и искусство постмодернизма. Мы приводим рисунки и тексты к ним из книг «Сто маки» и «Люди моей деревни» уникального художника и издателя Леонида Тишкова.
Его книги принципиально «рукотворны» в самом прямом смысле этого слова и не теряют своей рукотворности при размножении — как не теряет «рукотворности» напечатанный в типографии текст подлинных записок Киселевой. Конечно, там, где у Л. Тишкова — игра, симуляция, у Киселевой — спокойная серьезность. Но эстетика современных игр и симуляций ведет нас к бесхитростному и беззащитному тексту бывшей крестьянки, бывшей уборщицы в шахте, пенсионерки, задумавшей написать сценарий кинофильма о своей жизни.
Жизнь нашей героини представляется цепью неудач в попытках действовать «по правилам». Отчего она многократно прощает непутевого мужа? Оттого, что отсутствие мужа ощущается как отход от нормы. Женщина зависима, у нее низкий статус в сообществе, если муж отсутствует; «Вот и синае мы еже старые, хотя у меня нету мужа. Хочу что-бы родычи собиралися у меня и дети дома в большые праздники да и вообще сичас или время такое или я старая без мужа, так смотрит на меня как неугодный алимент, разве я такая старая? нет это стали такыеродичи нещитают меня за человека что я без мужа, но какой не муж был Тюричев Дмитрий Иванович все ходили и родычи и товарищи, как говорят что когда муж есть то во дворе бур’ян неростет, все есть защита и внимание к тибе, не стали комне собиратся, если какой празник то куда либо пойдут». Баланс власти между полами не в пользу женщины. Уход от мужа принимает форму бунта. Уход совершился, но чувство вины осталось.
Мир мужчин и женщин — один мир, возникший как продукт распада традиционного общества. Новый мир — Водочный. Членам сообщества, в котором живет Евгения Григорьевна, хорошо знакомы симптомы хронического алкоголизма. Вот она передает разговор с внуком: «я ему говорю побольше пей водки, совсем испалиш лехкые, и желудок всегда будит поносить, испалиш мочевой вот тогда небудет держатся моча, вот тогда вспомнит Бабушку Женю, так будит как у Д. И. Деда Тюричева твоего Деда Неродного».
Вообще с алкоголем дело обстоит неоднозначно. С одной стороны, выпивка — символ хорошей жизни: «так она привыкла чтобы за ней ухаживали и были п’янки». Воскресный обед без выпивки — дело не вполне приличное. С другой, с алкоголем борются: «что делать из алкоголиком, боримся всей сем’ей, я и сын его Отец Виктор, и Мария мать, и тесть Федор, и теща Катя и Жена Аня а он отговаривается ото всех, пропал мой внук от водки». А жизнь идет вразнос...
Если судить по запискам, мы имеем дело с разной скоростью распада традиционной социальности у мужчин и женщин. Женщина пытается в браке следовать традиционной морали. У мужчин эта мораль разрушена. Женщины воспроизводят традиционные ценности, обеспечивая функции сохранения жизни сообщества. Например, мужчины пропивают жалованье, но за счет огорода, кур, домашних запасов продолжается жизнь семьи.
В нашей культуре женщина воспринимается как материя, хаос, которому придает порядок именно мужчина. Из записок встает обратная картина. Мужчина — разрушитель и носитель хаоса. Женщина — генератор порядка, носитель цивилизованных умиротворяющих начал. Мужчинам, о которых пишет Е. Г. Киселева, как будто наплевать на выживание. У них разрушен механизм выживания, который у женщин сохранен. Женщина все должна сделать. Надо заработать деньги и трудовой стаж, надо не только вести хозяйство, готовить еду («картошичку с мясом» и тормозки для мужей и сыновей-шахтеров), но и приторговывать (ковриками, зеленью с огорода), надо делать «консервацию», запасы на зиму, поднимать детей.
Выполнение этих, таких вроде бы простых задач требовало порою сверхчеловеческих усилий. Был у Е. Г. Киселевой момент, когда она чуть было не сдалась. Дело было в 1942 году, когда после перенесенных испытаний у нее началась депрессия. Было ей 26 лет. Но она победила.
Нельзя сказать, чтобы счастье обошло нашу героиню. А. Платонов заметил как-то, что «количество радости, оптимизма приблизительно одинаково, и оно, это количество, способно проявляться почт форме. и в любых формах — в самой даже жалкой
Жизнь никто не может, не хочет откладывать до лучших времен, он совершает ее немедленно, в любых условиях».
Пространство счастья Е. Г. Киселевой — деревенские посиделки, «головокружительное» половое чувство; «Смотрим идут хлопци из Дани Калино-Попасной, мы одна одну подбадриваем давайте девки давайте петь песни хлопци идут, и смотрим между ними идет Матрос на побывку».
Апогей ее короткого счастья — брак с Гаврилой Киселевым, пожарником и партейным. Мы можем обозначить этот период как время, когда перед ней открылись возможности социальной мобильности. Это был брак по индивидуальному выбору. Брак продолжался с 1933 года и до войны. Ее второй сын родился 22 июня 194 L года — водораздел. Эта дата — молния, расколовшая ее счастье: «Красивое мое ппаття, кримдешиновое, розового цвету, туфли модельные с розовинкой, и чулки под цвет туфлей, мне было тогда 25 лет, едим на линейке надворе тепло, сонце такая хорошая погода, лошад коричневого цвету, все суседи завидували да недолго».
Соотношение внешнего контроля и самоконтроля
Те, о ком пишет Е. Г. Киселева, напоминают детей. Люди, среди которых живет наша героиня, отправляют естественные потребности на глазах у всех, они не пользуются носовыми платками. На взгляд «культурного человека» они плохо себя контролируют, они не могут ждать, они легко переходят от эмпатии и слез умиления к агрессии — вербальной и физической. Они кричат громко, когда им больно, они легко плачут, одновременно они почти беспредельно выносливы. Они выносят боль, но и достаточно легко наносят боль.