Тем не менее воздержимся от однозначной оценки этих границ — согласно современным взглядам, любое спонтанное творчество людей есть само по себе культурная ценность. Но «Зарница» в кольчугах — не единственное проявление творчества, индуцированное толкиновскими текстами. Во-первых, многие из завороженных им предпочитают военно-полевым маневрам работу над самим текстом: создание и совершенствование новых переводов, филологические исследования и тому подобное. Во-вторых, герои и сюжеты Профессора (так именуют Дж. Р. Р. его поклонники) породили огромное количество рисунков, текстов, песен и прочих произведений «по мотивам», для которых они стали примерно тем же, чем герои и сюжеты греческих мифов или Библии для европейского искусства.
Соблазнительно было бы считать «игры» и «творчество» двумя альтернативными способами культурного освоения Толкина, но на самом деле жесткой границы между ними нет. Правда, наиболее продвинутые исследователи и сочинители воротят нос от «этих ряженых», а наиболее страстные игроки в свою очередь с презрением отзываются о «любителях поговорить за Толкина». Но организацией очередных Hip и выпуском самиздатских сборников «творчества по мотивам» часто занимаются одни и те же команды, а персональный состав «игроков» и «сочинителей» совпадает хоть и не в большей, но все же в значительной части. Не говоря уж о том, что для песен «по мотивам» игровые лагеря — основное место исполнения и основной механизм распространения.
Голлум, Мериадок Бреидиабак, Перегрин Тук (художник Лидия Постма)
Надо сказать, однако, что в игровой тусовке «темные» преобладают над «светлыми» не только в схватках, но и в творчестве: они энергичнее, увлеченнее, увереннее в себе и своей правоте; индивидуальное. И их сочинения, как литературные, так и философские, часто рождаются именно из протеста против нравственной позиции Толкина, из желания идеологически обосновать свое противостояние его героям. Уже неоднократно цитировалась в печати ходящая среди «толканутых» шутка насчет пяти степеней «толканутости»: 1) «прочитал — понравилось», 2) «толканулся сам — толкани товарища», 3) «вчера был в лесу — хоббита видел», 4) «что вы мне рассказываете? я сам оттуда», 5) «врет Профессор — не так все было!». Вопрос о том, в чем именно «темные» не согласны с Профессором и что предлагают взамен, требует отдельного и очень большого разговора. Здесь же заметим, что споря с Толкином, искажая и переиначивая его замысел, они все же продолжают играть именно в его мир и даже зваться взятыми у него именами.
Но вернемся к творчеству «по мотивам». В отличие от «темных» его авторами движет не протест, но восхищение, переполняющий душу восторг, которому надо дать какой-то выход. Так рождаются лирические монологи толкиновских героев, песни, рисунки и картины. Даже пародии, анекдоты и «хармсизмы» порождены тем же — помните танцмейстера Падетруа из шварцевской «Золушки», чья профессия была настолько возвышенной и изящной, что для поддержания душевного равновесия ему приходилось время от времени разражаться потоком ругательств?
Но если эти произведения находят свои «ниши» под стенами выстроенного Толкином здания, то авторы больших и серьезных прозаических сочинений оказываются в сложном положении. С одной стороны, повествование о Средиземье хочется продолжать и продолжать. С другой - художественное совершенство книг Профессора состоит, в частности, и в их завершенности — все сюжетные линии пришли к естественному и убедительному финалу, все предсказания исполнились, все завязки развязаны. Прибавить к этому что-то существенное — все равно что пририсовать к «Джоконде» парочку новых персонажей.
Фродо Баггинс (художник Лидия Постмо)
Харадрим (художник Ян Миллер)
«Толканутые» находят выход, перенося действие в не описанные Профессором области Средиземья или в более поздние эпохи. К числу таких произведений относится и повесть «Экскурсия», публикация которой начинается в этом номере. Заранее предупреждаем: читателю, не знакомому с книгами Толкина, этот опус вряд ли доставит удовольствие — как, например, пьеса Александра Володина «Дульсинея Тобосская» зрителям, не знающим книги Сервантеса. Что же касается тех, кто знает, то пусть они сами судят о достоинствах этого текста.
Наталья Жукова, Борис Жуков
Экскурсия
Рисунок Р. Игитханяна
Жарким летним днем у нижних ворот Минас Тирит слышался хриплый голос мегафона. Следуя совету друзей, я пошел на звук.
Рослый минас-тиритец, длинноволосый брюнет с серыми глазами, облаченный во что-то вроде кожаных лат с мифрильными заклепками, стоял с мегафоном возле экскурсионного автобуса и привычно вещал:
— Наша экскурсия отправляется по маршруту «Золотое Кольцо Средиземья». Мы проедем через мосты Осгилиата, переночуем в Минас-Моргуле... Мы проедем по прекрасным пейзажам Северного Итилиэна... Отель «Хэннет Анну и»... Восхождение на Ородруин... Озеро Нурнен... На реке Харнен нас будет ждать судно Умбарского туристического пароходства «Князь Имрахил» — престижно и комфортабельно! Поездка завершится плаванием по Южному морю... Приобретайте билеты в кассе автовокзала «Пеленнор».
...Я приехал в Минас Тирит, как обычно, повидать друзей. Что поделать, если им так по душе государева служба. В июне у меня всегда отпуск, потому что все уже высажено, посеяно, удобрено и опылено, а прополку и полив можно оставить и на лаборантов — иначе зачем я их держу? Я обошел всю станцию десять раз, заглянул во все цветы, под каждый листок, увешал все стены и заборы приказами, инструкциями и напоминаниями и со стесненным сердцем отбыл.
Повидать друзей на сей раз мне предлагалось за государственный счет сверх отпускных: на королевский картофель напал акаллабетский жук. Надо было определить, в чем дело. То ли жук стал крепок, и пестициды его не берут, то ли сорт пора менять, то ли чары соседнего Мордора активизировались.
Я, конечно, мог бы лететь и самолетом, но в аэропорту Друадан намечалось какое-то массовое гулянье, а поскольку соотношение нашего календаря с гондорским с детства меня ставит в тупик, то я никак не мог просчитать, в какой день нужно вылететь, чтобы не приземлиться где-нибудь в Браун-Лэнде с его грунтовой полосой. Так что я предпочел «Зеленый экспресс» (Гавани — Шир — Ривенделл — Зрегион — Морийский туннель — Лориэн), чтобы в Лорнэне сесть на корабль, идущий вниз по Андуину. Я, конечно, предвкушал, как будут изгаляться мои высокоученые дружки: «Только настоящий Гэмджи может быть таким перестраховщиком...» — ну, и дальше в том же роде. До седьмого доисторического колена. Но я обожаю этих сволочей и в доказательство еду к ним — хоть и монорельсом. Впрочем, уже на втором часу поездки я решил: буду упирать на неэкологичность самолетов. Пусть-ка докажут, что монорельс вредит природе...
За такими думами я заснул, а разбудил меня проводник, который принес завтрак и сообщил, что через полчаса уже Лориэн. Я про себя похихикал: пускай теперь Трофи Брендибак не заливает, что Морийский туннель — шумное место.
Лориэн был великолепен — говорю это как ботаник. В этом государственном заповеднике еще сохранились реликтовые буки «мэллорн», которые больше нигде не растут — кроме моей станции, подумал я со скромной гордостью. Но таких размеров они у нас не бывают. А Вот цветов стало меньше... или это потому, что я бывал тут весной? Может, и так. Под такой мощной листвой не расцветешься...