Эльф печально покивал и добавил;
— Светит, да не греет.
И ушел к себе. Драпать отсюда надо, думал я, яростно закидывая в чемодан барахло. Еще чтобы его звезды грели... На Нурнене должно быть жарко, южные пустыни близко. Вот там пусть греется сколько и под чем хочет. А я от такого отдыха уже спекся. Голова раскалывается, как с похмелья. Небось тепловой удар. Как раз для поездки на юг...
Еле передвигая ноги, я зашел за эльфом, и мы потащились в автобус. Почти все уже сидели на местах, и когда мы заняли свои кресла, экскурсовод окинул нас неодобрительным оком и поднял трап. Его раздражала необходимость возиться с этой алюминиевой железякой из-за меня, ведь гномы запрыгивали на подножку без ее помощи. Меня вдруг одолел стыд за свое поведение, захотелось исчезнуть — хоть бы и с помощью Кольца. И плевать на последствия...
Я очнулся. В салоне и снаружи было темно, автобус быстро ехал по трассе, но я почему-то лежал лицом к небу, усыпанному звездами. Пошевелившись, я понял, что лежу поперек сидений, головой на левой руке Келеборна. Эльф почувствовал мое движение и нагнул с я.
— Как вы, Рэнди? — спросил он.
Я повертел головой — не гудела. Подумал о своем поведении — преисполнился гордости. Порядок.
— Спасибо, хорошо,— сказал я и сел. Келеборн тихо напевал, а может, я опять слышал его музыку:
...И о том, что кто-то бродит.
Ищет счастья — не найдет,
И о том у что все проходит,
Все проходит, все пройдет...*
* Стихи Михаила Щербакова.
Мне стало спокойно и уютно. Я устроился поудобнее и заснул.
Весь следующий день мы с эльфом протрепались обо всяких пустяках; он спросил, действительно ли в Шире есть мэллорны, а я ответил, что как не быть, если моему предку семечко и микроудобрения дала сама Галадриэль. Келеборн принял вид весьма довольный, даже польщенный. Я не понял, с чего это он, и из вежливости спросил, как звать его жену.
Келеборн посмотрел в окно поверх меня и сказал:
— Сейчас, наверное, ее зовут Алтириэль.
Я снова чего-то не понял: как это «сейчас»? И перевел тему на озеленение Минас Тирит.
Среди ночи резкая остановка автобуса разбудила меня в середине длинного эпического сна. Сначала я не понимал, что куда подевалось и почему тут только один эльф, да и тот спит. И вдруг я вспомнил! Я понял! И устыдился своей необразованности до слез. Я встал и тряхнул Келсборна за плечи, потому что не мог сдержать в себе столь прекрасного открытия. Тот проснулся и уставился на меня, как на призрак.
— Так вы видели моего предка, Сэма Гэмджи? И ваша прекрасная жена — это Галадриэль?! — я почти визжал шепотом от возбуждения.
— Рэнди! — Келеборн с трудом сдерживал смех.— Мы с вами беседуем днем и ночью почти неделю, и вы только сейчас сопоставили такие очевидные вещи! Тише, тише вы, зачем вам лишние уши?
Я зажал себе рот обеими руками и сел. Невысказанное давило мне изнутри на глаза, и я почувствовал, как они выпучиваются. Келеборн понял, что меня пора вязать эльфийским тросом. Он сделал в воздухе движение рукой, что-то сказал — и я моментально вырубился до утра.
Глаза я продрал, когда велели высаживаться: Нурнен. Келеборн не дал мне и рта открыть, сразу зашипел и показал на народ. Но я уже был куда спокойнее, видимо, во сне переработав информацию. И все же — сесть в такую галошу! Я мысленно спихнул с себя вину на историков и авторов учебников, которые много пишут о Галадриэли и почти ничего о ее родичах. Но вина не спихнулась, зато помогала мне вести себя прилично. К тому же я обиделся на эльфа, что вчера он меня заколдовал.
Сразу, как «Инканус» остановился, набежали торговцы. Чего только тут не было! Чтобы свести Трофи в могилу, хватило бы и десятой части ассортимента: блестящие Кольца Власти — по моему, от пластиковых до дутого золота включительно, резиновые маски всяких троллей и голлумов, игрушки в виде всех участников событий Войны Кольца, кто имел хоть какой-то зафиксированный облик; фиалы Галадриэли — хрустальная граната-лимонка с какой-то флюоресцирующей дрянью внутри, псевдоарнорские и кривомордорские клинки... Келеборн старательно обходил лотки, прокладывая себе путь к гостинице «Роменна». Я не удержался и стал прицениваться ко всякой дряни. Тогда эльф вернулся, молча поймал меня, перехватил покрепче за руку и поволок прочь. И до чего ж любят нас все воспитывать, думал я, болтаясь, как тележка на веревочке. Вот теперь нарочно куплю матом-другой!
Гостиница была большая, очень новая, тридцатиэтажная. Архитектура ее была направлена на недопущение в комнаты солнца и суховеев с пылью. Лоджии имели в глубину футов пятнадцать. Я сразу решил, что там и буду спать. Паразит эльф затащил меня на седьмой этаж, но я уж был рад, что не на тридцатый.
С видом оскорбленного достоинства мы заползли в свои номера. Оба несколько пережимали — Келеборн всячески показывал, какая пошлость нас окружила, а я намекал, что сам за себя отвечаю и таскать от игрушек не позволю. Распаковался, умылся, пошел завтракать. В этой гостинице на каждом этаже была кафешка, а ресторан занимал крышу. Туда я, конечно, не полез — мало того, что высоко, так ведь еще и жарко. Вечером обдумаем ...
В кафешке меня перехватил эльф. Мы в мрачном молчании отзавтракали, потом посмотрели друг на друга и развеселились.
— Рэнди, непоследовательное вы создание,— сказал Келеборн.— Ну неужели вы хоть на миг допускаете мысль, что веревки фирмы «Галадриэль лимитед» достойны употребления в хозяйстве?
— Почему бы и нет,— сказал я.— Капрон хороший, насколько я успел заметить. Плетение прочное. А что до названия... Не можете ведь вы мне продать настоящую лориэнскую веревку.
— Нет, могу только подарить,— сказал эльф.
Когда до меня дошло, я засмущался.
— Выходит, на подарок напрашиваюсь... Неудобно как-то.
— Чего там,— сказал эльф легко.— Мне-то она на что? Повеситься разве...
Я замахал на него, понес какую-то чушь. Но своих намерений не оставил. Шикарные матомы продаются, всем подарю — когда вернусь, все в гости сбегутся, и родня, и сотрудники, и Туки, и Брендибаки. А настоящая веревка — это ДСП, для собственного пользования, так- то.
— Пойдем на озеро? — поинтересовался Келеборн.
— Если не будете становиться между мной и сувенирами.
Эльф криво усмехнулся:
— Не могу пообещать. Может, вы уж закупитесь тогда без меня, а ближе к вечеру пройдемся?
— Ага,— сказал я.— И фейерверк посмотрим.
Эльф завел глаза под скальп и пошел до хаты.
Я спустился в царство сувенирных развалов. Сначала в «Г-лимитед» укупил тягучую авоську с мелкой ячеей и неограниченной вместимостью, а потом пошел ее набивать. Больше всего, конечно, я брал игрушек: какой же хоббит в гости без деточки придет... Это вам не Арнор с проблемой второго ребенка. Заводные и разборные орки, мечи с подсветкой, свистки «Назгул», три куклы Гали (видимо, все та же Галадриэль, только для маленьких), наборы «Братство Кольца», накладные бороды, роанские кони на колесиках... Чего не было — это кукол Арагорна и Арвен. То есть в «Братство» входил девятый элемент, но эта пластмассовая мелочевка не в счет. А вот отдельно, с именами — не было. Видимо, все еще сказывалось, что это как- никак предки нынешнего Короля. Чуть дальше я радостно обнаружил пластиковый набор «Лориэн»: сборный мэллорн высотой два фута и коробка эльфов размером с палец. Я ходил кругами и облизывался. Во мне зрела подлость. Я изучил набор досконально. Пластмассовый Келеборн вверг меня в мерзкое хихиканье, напугавшее продавца. Я приобрел два набора, и продавец успокоился.
Я отнес авоську и пошел на пляж. Голубая гладь Нурнена была густо усеяна купальщиками, катерами, лодками, надувными плотами и матрасами, спасательными кругами, плавающими игрушками. Найдя место, где я умещался во весь рост, я улегся загорать и балдеть.
Однако недолго музыка играла, недолго фраер загорал.
— Извините, я вам не помешаю? раздался надо мной смутно знакомый голос. Разлепив глаза, я натолкнулся взглядом на нашего харадримца. Он был все в той же набедренной повязке, но здесь, на пляже она выглядела абсолютно естественной.