"Въ этомъ же порядкѣ мыслей она считаетъ нужнымъ напомнить, что инструкцiя имѣетъ въ виду только боевыя дѣйствiя противъ непрiятеля, обладающаго равноцѣннымъ вооруженiемъ и воодушевленнымъ одинаковой волей къ борьбѣ. Боевыя дѣйствiя противъ непрiятеля, вооруженiе и обученiе котораго будетъ значительно ниже, должно составить предметъ другой инструкцiи".
Будущая Россiйская вооруженная сила должна созидаться такими же методами. Въ основѣ ея должна быть положена идея готовности къ борьбѣ съ западными сосѣдями при полномъ уваженiи къ боевымъ качествамъ ихъ войскъ и къ современности ихъ вооруженiя. Эта доктрина должна быть основной. Видоизмѣненiя же, нужныя для борьбы въ другихъ условiяхъ, должны составить предметъ дополнительныхъ разработокъ.
Очеркъ 4-ый
ЗНАЧЕНIЕ СОВРЕМЕННАГО ОГНЯ
СОДЕРЖАНIЕ: Наше предубѣжденiе. Основной психологическiй законъ боя. Психологическiй процессъ наростанiя отказа отъ борьбы. Статистика потерь побѣдителя, какъ показатель предѣла моральной упругости войскъ. Капиталъ "побѣдной крови" не такъ великъ, какъ это принято думать. Въ условiяхъ современнаго огневого боя этотъ капиталъ можетъ быть быстро растраченъ. Огневая тактика и формулировка ея основныхъ мыслей. Поправки внесенные опытомъ большой войны: а) Необходимость для достиженiя рѣшительной побѣды использованiя резуьтатовъ огня наступленiемъ пѣхоты и конницы. б) Идея временнаго "обезвреживанiя" (нейтрализацiи) огнемъ смѣняетъ во многихъ огневыхъ задачахъ идею "уничтоженiя". Будущая доктрина Русской Армiи должна полностью вступить на путь огневой тактики.
Въ нашей армiи подъ влiянiемъ войнъ съ Турцiей, на Кавказѣ, въ Туркестанѣ и съ другими технически отсталыми народами очень прочно держался предразсудокъ, что будто бы вѣра въ силу огня вредно отражается на духѣ войскъ. Вслѣдствiе этого мы упорно цѣплялись за принципы устарѣлой ударной тактики, думая оживить ее компромиссами съ огневой доктриной. Въ результатѣ могла получиться мѣшанина, подобно нашему "Уставу Полевой Службы", изд. 1912 года.
Опросъ, сдѣланный нами среди 400 участниковъ руководимыхъ нами кружковъ высшаго военнаго самообразованiя, показалъ, что этотъ предразсудокъ еще прочно живетъ въ рядахъ нашего команднаго состава. Специфическiя условiя гражданской войны способствовали оживленiю этого стараго предразсудка. "Нужно обратить особое вниманiе, чтобы развитiе техники не шло въ ущербъ духу", пишутъ многiе изъ участниковъ.
Вотъ почему мы и считаемъ нужнымъ нѣсколько дольше остановиться на разсмотренiи этого предразсудка. Въ нашемъ печатномъ трудѣ: "Изслѣдованiе боя; изслѣдованiе дѣятельности и свойствъ человѣка, какъ бойца" (издано въ 1907 г.) мы пришли къ окончательному выводу о существованiи вѣчнаго "психологическаго закона боя", заключающагося въ томъ, что "каждый бой кончается не исчерпанiемъ матерiальныхъ силъ и средствъ, а психологическимъ актомъ: отказомъ отъ борьбы одной изъ сторонъ". Этотъ "отказъ отъ борьбы" выражается очень многообразно, начиная съ "отказа отъ борьбы" старшаго начальника, отдающаго приказанiе прекратить наступленiе или отступить съ обороняемой позицiи, или въ видѣ "отказа отъ борьбы" нѣкоторыхъ частныхъ начальниковъ, прекращающихъ атаку своихъ частей или отступающихъ, донося старшему начальнику о невозможности выполненiя отданнаго имъ приказанiя, или, наконецъ, въ "отказѣ отъ борьбы" бойцовъ, выражающемся сначала въ уклоненiи отъ боя слабыхъ духомъ (залегшiе въ цѣпи, уходящiе подъ различными предлогами изъ боя, "палечники" и т. д.), а затѣмъ въ своихъ крайнихъ формахъ, принимающаго характеръ стихiйнаго отступленiя до паническаго бѣгства включительно.
Этотъ "законъ боя" и является основнымъ "закономъ войны". Окончанiе войны тоже представлеятъ собой прежде всего психологическiй актъ "отказа отъ борьбы одной изъ воюющихъ сторонъ".
Этотъ основной законъ войны получилъ свое полное подтвержденiе въ только что минувшей войнѣ.
Нужно ли доказывать это намъ, русскимъ? Исторiя нашей революцiи и большевизма можетъ быть объяснена только на основанiи этого закона.
Тоже самое мы увидимъ и у всѣхъ воевавшихъ народовъ. Слова Гинденбурга, что, "побѣдитъ тотъ народъ, у котораго нервы крѣпче", есть лишь перефразирока вышеуказаннаго закона.
Показанiя побѣдителей еще болѣе интересны, такъ какъ психологическое наростанiе процесса "отказа отъ борьбы" происходитъ одновременно внутри обоихъ воюющихъ фронтовъ. У побѣжденнаго этотъ процессъ лишь скорѣе завершается. Разсмотрѣнiе этого разлагающаго процесса у побѣдителя, благодаря болѣе медленному теченiю, позволяетъ лучше видѣть его сущность. Дабы не быть заподозрѣннымъ въ тенденцiозности защиты ранѣе поставленнаго утвержденiя, мы приведемъ выдержки изъ уже упомянутой выше книги генерала Сериньи "Размышленiя о военномъ искусствѣ"[16].
"Побѣда одерживается тогда, — пишетъ генералъ Сериньи, — когда у противника нарушено внутреннее тактическое единство, т. е. когда разрушено управленiе и когда безпорядокъ проникаетъ въ ряды войскъ. Пусть этотъ безпорядокъ проистекаетъ отъ исчезновенiя въ душѣ начальника энергiи, необходимой для веденiя боя, или отъ того, что войска не хотятъ больше повиноваться, — не въ этомъ дѣло. Сущность заключается въ моральномъ кризисѣ, въ потерѣ вѣры въ побѣду. Матерiальныя формы являются лишь внѣшнимъ выраженiемъ этого кризиса духа".
"Потеря вѣры въ побѣду начинается среди тѣхъ; кто не дерется. Маршалъ Мармонъ въ своемъ трудѣ "Духъ военной организацiи"[17] разсказываетъ, что въ древнихъ фалангахъ всегда люди заднихъ рядовъ начинали бѣгство[18]. Въ бояхъ минувшей войны это явленiе повторялось и здѣсь обыкновенно писаря и личный составъ различныхъ тыловыхъ учрежденiй были первыми сѣятелями паники. Противоположное было бы удивительно: менѣе привыкшiе къ боевымъ впечатлѣнiямъ, влитые при мобилизацiи въ ничтожные "кадры", въ особенности же потому, что ихъ вниманiе не можетъ быть приковано дѣйствительнымъ участiемъ въ бою, эти люди естественно должны являться морально менѣе устойчивыми".
"Утеря вѣры въ побѣду поразительно растетъ по мѣрѣ удаленiя отъ поля битвы. Подъ влiянiемъ какъ бы оптическаго недостатка все преувеличивается — и успѣхъ и неудача. Вмѣсто того, чтобы видѣть реальное положенiе вещей, тылъ живетъ впечатлѣнiями разсказовъ раненыхъ и уклонившихся, которые излагаютъ событiя въ зависимости отъ состоянiя своего духа. Преувеличенiе становится, такимъ образомъ, правиломъ. Можно утверждать, что происходящiя въ дѣйствительности событiя никогда не бываютъ столь хороши или плохи, какъ они кажутся сразу вдали отъ фронта".
"Вотъ почему становится понятнымъ, что начальникъ крупнаго войскового соединенiя можетъ быть духовно потрясенъ событiями ранѣе нежели его войска".
"Подобные случаи многочисленны какъ у насъ, такъ и у нашихъ союзниковъ и нашихъ враговъ. Тѣмъ болѣе нужно восхищаться маршаломъ Жофромъ, когда онъ 24 февраля 1916 г. въ Шантильи принималъ генерала Петена, вызваннаго имъ для назначенiя командующимъ армiей у Вердена. Въ эту минуту, когда въ его штабѣ царила полная растерянность, маршалъ Жофръ сохранялъ полное спокойствiе духа и, добродушно улыбаясь, сказалъ: "Ничего, Петенъ, дѣла идутъ недурно".