Гневным янтарем вспыхнули желтые глаза, огненной ненавистью вскипело сердце звериное. Подполз Желтый Глаз к самому берегу, упруго сжал тугой лук тела, бросок — и он в воздухе. Но — прямо в глаза — огонь и гром. От острого укола дернулся кверху, задней лапой попал во что-то мягкое, живое и с яростью оттолкнулся. Впереди была непонятная тьма, вместо глаз торчали острые занозы— и Желтый Глаз заревел. Это был вопль отчаяния. Он слышал потом, как кричали его враги, очевидно, преследуя его, и шел от них, натыкаясь на стволы и колючки. Он не мог понять, что сделал с ним враг. Отчего он не знает, куда и как двигаться? Желтый Глаз тер себе морду лапой, стараясь вытащить колющие занозы — ранки от дроби — и чуял кровь. Неуверенно и неловко тащился он в чащу. Хищники недоумевали, но, по привычке, отбегали в сторону.
Настал день. Желтый Глаз лежал, не понимая, что значит эта полная тьма, эта непрерывная ночь, потому что не знал, что он ослеп. Время от времени он махал лапой около морды, как будто стараясь что-то сдернуть. Вот он сейчас заденет, что-то там откроется, и он сразу все увидит. Бодро встряхнется и снова начнет борьбу с ненавистными врагами. А голова горела и никла. Мучила жажда. Чутьем подполз к воде. Совал морду в холодную воду — голова приятно ныла.
К вечеру дунгузы сутолочно шли на водопой. Вдруг передние отчаянно зарыкали и ринулись назад, давя встречных — в необычном месте, у кабаньего водопоя лежал сам властитель тростников. Но стадо в недоумении заметило, что властитель на этот раз не наказал никого, не рявкнул, словом, никак не изъявил своего гнева. Остановились, повернули тупорылые морды — и вернулись. В некотором отдалении от Желтого Глаза недоуменно остановились…
На переполох явились шакалы, разогнали дунгузов и заняли их место. Они переглядывались, и с каждым часом на шаг приближались к нему.
Желтый Глаз предчувствовал неизбежное восстание своих недавних рабов.
На следующий день он ощутил голод. Теперь он лежал в-забытьи, и только по временам вскидывал голову, когда привычное ухо ловило недалекие звуки, но тяжелая, горячая голова снова падала.
Ночью шакалы своим полукругом прижали его к воде. Когда они слишком дерзко приближались, Желтый Глаз гневно фыркал и заносил лапу — полукруг немного раздавался, но не надолго. С каждым часом Желтый Глаз заметно слабел. К вечеру его снова окружили шакалы. И, собрав разбитые силы, чуя смерть, Желтый Глаз заревел, как бы давая знак тому — двуногому, — что он победил.
Шакалы, однако, не разбежались, поджав зады, от этого грозного окрика, а только на минуту отпрянули. Потом они стали смелее. Какой-то дерзкий подкрался было сбоку, но лег под тяжелой лапой Желтого Глаза. Дальше началась агония. Шакалы лезли, напирали, притиснули. Желтый Глаз в отчаянии ринулся в этот рычащий и лающий мрак — и вмиг десятки челюстей впились в его когда-то могучее тело…
9 мая состоялась первая московская конференция подписчиков журнала «30 Дней собравшая в Камерный театр свыше 1.000 человек. В президиум были избраны: М. Кольцов, Ф. Гладков, А. Серафимович, Ф. Березовский, А. Жаров, Е. Зозуля, А. Гус, А. Аграновский, П. Краснов, В. Нарбут, В. Регинин, 3 представителя от подписчиков и 1 от типографских рабочих. Почетными членами президиума избираются: М. И. Ульянова, С. И. Гусев и Демьян Бедный.
Конференция открылась речью М. Кольцва о Дне Печати и 15-летии «Правды». Затем выступил зав. ред. «30 Дней»— В. Регинин, отчитывавшийся перед читателем в работе редакции. Один за другим появлялись на трибуне читатели с деловой критикой своего журнала.
В антракте состоялся сеанс оди временной игры: ав. шахматным отделом «30 Дней» Н. Д. Григорьева с подписчиками, был организован книжный базар «ЗИФ»-а, лотерея-вертушка и т. д. В заключение — прекрасный концерт, закончившийся уже в первом часу ночи.
ЭЛИКСИР ЖИЗНИ
Юмористическая фантастика А. Армстронг
Серьезный молодой человек в больших роговых очках, с дорожным мешком за плечами, свернул с шоссе и пошел проселком по направлению к деревне. Это был студент, предпринявший небольшую прогулку по лесу, чтобы спокойно, в уединении подзаняться перед экзаменом. В летние месяцы асимейские леса кишат такими серьезными юношами, решившими поработать в одиночестве. Правда, не все занимаются этим в лесах: некоторые предпочитают берег моря, другие — прилавок бара.