Юлиус питал отвращение к кабакам и потому избрал лес. В настоящее время его мучила жажда, и он оглядывался по сторонам в поисках котэджа, где мог бы получить стакан молока и съесть сандвич из своего запаса.
Наконец, он заметил открытую калитку. Дорожка вела через заросший сад к покосившемуся каменному зданию. Студент решил, что именно здесь дадут ему стакан молока. Поэтому он подошел к двери домика и постучал.
Никто ему не ответил. Только сонный белый кот вышел из-за угла и меланхолично посмотрел на него. Он постучал еще дважды, и еще две худых кошки вылезли откуда-то и уселись у его ног. Наконец, дверь открыл дряхлый старец с длинной седой бородой. Он так же, как и посетитель, носил большие роговые очки, и оба уставились друг на друга, как два столкнувшихся автомобиля. На старике была длинная красная одежда, затканнная странными черными треугольниками. В общем, вид его был довольно неожиданный для обитателя английской деревушки.
— Могу я… э… получить у вас молока? — сказал Юлиус, не вполне уверенный в нормальности старика.
— Молока? — повторил тот, точно стараясь вспомнить, когда и где слышал он это слово. — Молока? Молока, вы говорите? Ах, да, да, молока, — сказал он, наконец, поймав какую-то мысль. — Войдите, молодой человек, войдите!
Студент нерешительно вошел. В комнате было темно, а обстановка ее была чрезвычайно странной, подстать хозяину. Там теснились пробирки, колбы, большие стеклянные реторты, змеевики, изогнутые трубки, а за дверью на гвоздике висел скелет, как пальто, вышедшее из употребления. Множество чахлых кошек спало на полу, в креслах и на спине чучела крокодила. А на камине, вместо часов, стоял череп. Юлиус до того был поражен оригинальностью меблировки, что едва проглотил молоко, поданное ему рассеянным старцем сперва на блюдечке, как кошке, а потом — в треснувшей колбе.
— Вы… это… интересуетесь химией? — спросил Юлиус с превосходством молодого человека, для которого такие вещи, как ди-метил-мета-бензойная кислота — сущий пустяк, не то, что для прочих невежд.
— Нет, — забормотал старик. — Нет! Не химия! — Он помолчал. — Алхимия, — шепнул он на ухо посетителю. — А я — последний из древних алхимиков.
— О!., э… гм… в самом деле?.. — поперхнулся молоком Юлиус, поняв, что действительно имеет дело с сумасшедшим. Он сделал движение к двери, но тот схватил его за руку.
— Я открыл эликсир жизни, — таинственно прокаркал алхимик. — Собственного изобретения… Вы видите всех этих кошек? Ну, так я добываю из них свой эликсир. У всех этих зверей теперь осталось только по одной жизни…
Он поклонился студенту и откуда-то из необъятных складок широкой одежды извлек маленький пузырек с розовой жидкостью.
— Каждая кошка, — шептал он, — живет девять раз, но я отнял у каждой из них по восьми существований… И все эти жизни здесь, в этом эликсире. Концентрированная эссенция жизни! Ага! Разве это не замечательно? — торжественно закончил он.
— Я… э… мне пора итти, — прохрипел Юлиус, пятясь к двери. — Сколько я вам должен за молоко?
— Может быть, вы купите пузырек с эликсиром, — соблазнял алхимик, не отставая от него.
Юлиус решил купить флакон розовой дряни, расквитавшись этим за молоко и обеспечив себе свободное отступление.
— А сколько?
— Полкроны[22]), — твердо сказал алхимик, — за настоящий эликсир жизни. Разве это дорого?..
Через минуту Юлиус стремительно несся по заросшему саду, боязливо оглядываясь по временам. Он крепко притворил за собой калитку и в это время заметил на ней кусок картона, — не-то вывеску, не-то визитную карточку. На картоне было написано углем:
СУМАСШЕДШИЙ
Юлиус ускорил шаги.
Отойдя по дороге километра два, студент замедлил шаг. Он был чрезвычайно недоволен собой. Получить полколбы молока и пузырек с розовой водицей за полкроны — плохая финансовая комбинация. Он почувствовал, что это унизительно для человека, так интимно знакомого с ди-метил-мета-бензойной кислотой.
Отойдя под тень старого каменного забора, он сел позавтракать и побеседовать по душам с карманным Дарвином. Но, запустив руку в карман, нащупал бутылочку с «эликсиром» и подверг ее тщательному осмотру. На вид и на запах — простая подкрашенная вода. Он недовольно опустил бутылочку на траву, съел сандвичи и стал с увлечением читать о теории Ламарка и вероятном происхождении рода человеческого от больших человекообразных обезьян.