Юлиус задрожал.
— Простите, пожалуйста, — начал он и сам удивился своей вежливости. Но при взгляде на существо он снова обомлел. Существо имело совершенно новый вид. У него были пронзительные глаза, выпуклый огромный лоб и, Юлиус не мог не признаться, настолько одухотворенные черты лица, что это было явно существо высшего порядка.
— Н-да, — говорило существо расслабленно, — Дарвин довольно неплохо проследил нашу эволюцию из обезьяньей разновидности, я подразумеваю так называемую человеческую расу, тогда еще существовавшую и вступившую на путь взаимного истребления.
— Пр… правильно, — пробормотал Юлиус, чувствуя, что у него мозги переворачиваются от этих мрачных намеков существа. Заполучив пузырек и понемногу отхлебывая от него, существо совершало свою неумолимую эволюцию. Его руки теперь блистали белизной, и все тело стало нежным, неприспособленным к труду. Словом, это был мощный интеллект, заключенный в телесную оболочку явно вырождавшегося человека.
— Физический закон о праве сильнейшего, — продолжало существо, — низвел так называемое человечество до степени подземных паразитов. И они очистили весь мир для нас…
Оно сложило концы тонких, длинных пальцев и посмотрело на Юлиуса, как профессор, объясняющий трудное место лентяям-ученикам. Юлиус пораженно смотрел на него, несомненно, это было существо будущего, — настолько отдаленного будущего, что его возраст измерялся, быть может, миллионами лет. Студент машинально вытащил свой блокнот…
— А, забытое искусство писания! — с любопытством заметило существо, с минуты на минуту становясь все более одухотворенным. А тело принимало жалкий вид. Руки стали тонкие-тонкие, пальцы длинные, худые, похожие на щу-пальцы или паучьи лапы.
В пузырьке оставалось совсем мало эликсира.
— Что вы такое? — промямлило существо.
Под испытующим взглядом существа, Юлиус пришел в волнение. Какого чорта? Этот «сверх-человек», видимо, слаб и беспомощен. Прощай, дурацкий череп и выпуклые глаза! Юлиус вскочил и побежал.
Он пробежал несколько шагов. Что-то его остановило. Существо не двинулось с места. Оно лишь уставило на беглеца тонкий палец, и мозг Юлиуса был парализован.
Существо больше не говорило. Оно молча отдавало приказания, и Юлиус слышал их как слова…
— Дай мне твою шляпу.
— Нет, — ответил Юлиус и отдал…
В следующий момент он против воли надел обезьянью шляпку на резинке.
— Надень на меня твою шляпу.
И через секунду шляпа Юлиуса балансировала на нелепой громаде черепа.
— Не хочу! — завопил Юлиус.
Ведь существо может делать с ним что угодно! Он бессилен! Все пропало…
— Не хочу! — вопил студент и все же приподнял свою красную шапочку, но резинка щелкнула, и шапочка опять прилипла к голове.
Он с ужасом заметил, что у существа пропал нос и совершенно атрофировались ноги. Тело сморщилось и завяло, от рук остались бледные шупальцы. Рот, уже не приспособленный для речи, почти пропал.
— Щелкни еще раз, — приказало существо.
— Не хочу! — и опять щелкнула красная шапочка.
— Куш! Умри! Лапы кверху!..
— Н-ет! Не хочу-у! — жалобно вопил Юлиус, опрокидываясь на спину и болтая конечностями. Существо придвинулось к нему и слабыми, теплыми щупальцами стало прикасаться к его лицу…
Студент в ужасе открыл глаза и встретился со взглядом маленьких синих глазок. Обезьянка шарманщика сидела у него на груди и мохнатой лапкой водила по его лицу. И на ней была красная шапочка, а на нем — его шляпа. Сзади стоял шарманщик и улыбался.
— С добрым утречком, — начал итальянец свою деловую комбинацию. — Ваш любиль музика? Вы даваль мой обисьянка одна пенни и вам начиналь играль, э?
— Давно вы здесь? — прохрипел Юлиус.
— Скоро селий пьять минутков. Вы засипаль, а обисьянка кушаль. Вы даваль мне пенни? Я сицас ошибалься, играль музика перед дом сумашесний человека. Ницево не полуцал, — скорбно добавил он.
Юлиус оглянулся. Обезьяна откупорила пузырек с эликсиром и собиралась попробовать. С диким криком выхватил он пузырек и шлепнул его об камень; розовая жидкость растеклась по пыли. Ф-фу! Еще мгновение, и все началось бы снова.
Он быстро вскочил на ноги и понесся к деревне, по направлению к гостинице.
Когда он пробегал мимо итальянца, обезьянка сердито посмотрела на него.
— Не хочу-у! — взвизгнул Юлиус и в то же время приподнял шляпу, а вместо резинки щелкнул языком.
Итальянец с минуту соображал, потом взвыл и бросился в другую сторону: двое сумасшедших за полчаса — это уже слишком!..
ЩАДИЛОВ ПРУД
Охотничий рассказ В. Ветова
Рисунки худ. В. Голицына
Был второй час ночи. Мы с Семеном Семеновичем направлялись к Щадилову пруду и миновали уже наш городок Б., погруженный в безмятежный сон. Вдали дребезжала колотушка ночного сторожа. Легкий ночной ветерок нес нам навстречу весенние ароматы. Полная луна ярко светила нам и освещала моего приятеля во всем его охотничьем великолепии. На нем был старый темно-зеленый пиджак, серая кепка и фасонистые галифе, которые тонули в неуклюжих болотных сапогах. Лунный свет играл на его очках и на стали его громадного нелепого ружья.
— Ну, и пушка же у вас! — подивился я на оружие Семена Семеновича.
— Старинка, Владимир Сергев… Очень специальное ружье; можно сказать, «уточница». Такого ружья вы теперь и в самой Туле не найдете.
— Небось, тяжелое?
— Семнадцать фунтов.
— Что вы говорите!
— Ничего нет удивительного: восьмой калибр… опять же ствол двадцать четыре вершка.
— Да на что вам такая махина? Только обременять себя лишней тяжестью…
— Зато через весь Щадилов пруд хватает… Официально я в него закладываю тройной заряд пороху и дроби.
— Так оно должно чертовски отдавать?
— Маленько есть… С непривычки не устоишь.
— И неужели хватает через весь Щадилов?
— Хотите верьте, хотите — нет. Дробью официально функционирует на 200 шагов, а картечью, можно сказать, несет вдвое дальше… Дирижабль, а не ружье…
— Ну, а утки в этом году на Щадиловом есть?
— Депо! — коротко отрезал Семен Семенович.
— To-есть, как это… «депо»? — не понял я.
— Так очень просто — депо… Сами увидите.
Слыхал я про паровозные и пожарные депо, но утиные…
— Владимир Сергев! Убьем ли нынче— не знаю, но что постреляемся — факт. Уток в этом году, как в депе. Ломовские ребята нынче от зари и до зари все трахают.
Мы подходили к Щадилову пруду, расположенному в какой-нибудь версте от города. Пруд этот хорошо знаком горожанам. Летом сюда любит заглядывать влюбленная молодежь, чтоб искать уединения под тенью густых деревьев и кустарников, растущих здесь у высоких камышей против старой плотины.
В мае сюда приходят натуры поэтические (а таких натур в нашем городе немало). Их притягивает сюда прекрасная душистая сирень, буйно разросшаяся возле старого хуторка, невдалеке от пруда. К их услугам здесь бессменно дежурят в течение всего месяца мелодичные соловьи и звонкие кукушки.
Осенью сюда прибегают малые ребята, потому что на холме, что высится за Щадиловым прудом, растут молодые яблони с крупными плодами, поворовать которые и я когда-то был охотник.