Чтобы ты свои русые косы
К моему прислонила плечу.
Где-то там наша поздняя осень
И от счастья сижу и молчу…
«Назову тебя Таня…»
Назову тебя Таня —
Так короче и проще…
Надоели скитанья
через грязную площадь…
Мы пойдем по аллее,
За пугливым закатом.
Если я заболею,
Будь мне ласковым братом…
А в минуты печали
Лед повсюду растает.
И тогда я случайно
Назову тебя Тая
«Я время пытался за хвост удержать…»
Я время пытался за хвост удержать,
Что ловко следы заметало…
Теперь подо мною стальная кровать,
На мне — пестрота одеяла…
И стало понятно, что время ушло…
Увы, но его не стреножить…
Все то же кино, где идет эшелон,
В степи обгоняющий лошадь…
Но свергнув константы людские давно,
Природа в нас примет участье…
Ведь время по кругу бежит все равно,
И можно с ним вновь повстречаться.
«Кинохроника. Лица солдат…»
Кинохроника. Лица солдат.
Не холеные — лица как лица…
Помоложе — в петлице квадрат.
А постарше — пустая петлица.
Возле уха винтовочный штык.
А на ухе та шапка-ушанка,
Что спасала в осеннюю стынь.
До последнего вдоха под танком….
До последнего крика: «Вперед!»
Неживого уже пехотинца.
Сорок первый, истерзанный, год.
Кинохроника. Родины лица.
«Ушел он рано на рассвете…»
Ушел он рано на рассвете…
Когда проснулась канарейка.
Та, что так нравилась соседям,
Да изводила всех, злодейка…
И щебет поминальной песней
Под восходящее светило
Не сделал смерть его прелестней —
И света солнца бы хватило.
Но в этих звуках было что-то,
Что говорило: «В жизни сила!»
Пусть этим утром умер кто-то,
Но жизнь здесь все же победила.
«Тарелка квашеной капусты…»
Тарелка квашеной капусты
Белее снега за окном.
Грибы засолены с искусством.
Графин с рубиновым вином.
Да, не дворяне. Без витийства.
Приказ короткий: «Наливай!»
За пятигорское убийство
И за угробленный трамвай…
«Запах у пойманной рыбы весьма неприятный…»
Запах у пойманной рыбы весьма неприятный.
Воздух не способствует
долгому хранению улова.
И как сказал мой старый приятель:
— Пора выбираться из этой
природной столовой…
Мы сматывали удочки, зачехляли спиннинги.
В глазах плясала рябь от созерцания речки.
И как повествовали комментаторы в девятом иннинге:
— Игра сегодняшняя не была скоротечна.
Потом улицы окутали нас выхлопными газами,
Что повисли вторым небом над суетливым городом.
Дома жена расписала третье небо алмазами,
Стоя с ножом над рыбьим брюхом вспоротым…
«Легато моста…»
Легато моста.
Стаккато колес.
На глади листа
Желтеющий плес.
Свинцовость реки.
Журчание вод.
Всему вопреки
Плывет пароход.
Перила. Стою
О них опершись.
В обычном краю
Обычная жизнь.
И будто чужой.
Вокруг красота.
Вот кто-то прошел.
Шагаю с моста.
«Разговоры по душам…»
Разговоры по душам…
По ночам, когда не слышат
Стены, люди, звери, крыши…
И когда на плечи ближних
Брошен млечно-звездный шарф.
Разговоры за столом —
За фужером или чашкой…
О любви, о доли тяжкой —
Об уснувшем, о былом.
Разговоры, где для лжи,
Не осталось даже места.
И в руке (как в старой пьесе)
Папироса чуть дрожит.
Сергей Масловский
Ибн-Баттута
Ну что влекло тебя туда —
Египет, Сирия и Йемен,
Дешт-и-Кипчак, затем Орда —
В такое непростое время?
Ах, любопытный пилигрим,
О чём мечтал ты там, в Танжере?
Париж, Афины или Рим
Не привлекли тебя ужели?