Тэппэн, подобно большинству одиноких скитальцев пустыни, имел привычку говорить со своим ослом. С годами эта привычка усилилась, и часто Тэппэн говорил с Дженет уже только для того, чтобы слышать собственный голос.
— Дженет, ты достойна лучшей жизни, — говорил Тэппэн, снимая с нее груз после длинного дня ходьбы по бесплодной земле. — Ты настоящий корабль пустыни. Вот мы здесь с хлебом и водой в сотне километров от всякого жилья. И кто, кроме тебя, мог занести меня сюда? Ни лошадь! Ни мул! Ни человек! Никто, кроме тебя и верблюда, и поэтому я- называю тебя кораблем пустыни. Но для тебя и тебе подобных не существует ни золотоискателей, ни золотых копей. Ты сильное животное для перевозки грузов, и нет никого, кто воспел бы тебе хвалу.
На золотом рассвете, готовясь вступить в свежие, сладостные ароматы пустыни, Тэппэн говорил нагруженной Дженет:
— В путь, Дженет! Утро прекрасно. Взгляни туда, на горы, призывающие нас. Только один шаг до них. Все — красное и лиловое! Это наша жизнь, моя Дженет…
Но иногда, на закате, когда дорога была длинна, изрыта и горяча, Тэппэн склонял голову к Дженет и говорил:
— Еще день прошел, Дженет, еще одно путешествие окончено. И Тэппэн стал только старше, слабее. Нет награды для твоей преданности. Я только крыса пустыни, перебегающая из дыры в дыру. Без дома! Без лица, на которое я мог бы взглянуть… Когда-нибудь на закате, Дженет, мы достигнем конца пути. И кости Тэпйэна выбелят пески. И никто не узнает об этом, никому не будет до этого дела…
Когда Дженет исполнилось два года, она получила синюю ленточку на конкурсе ослов юго-запада. Она была необыкновенно крупна и сильна, удивительно пропорциональна, крепка во всех отношениях и неутомима в работе.
Но не только эти ее качества вызывали зависть к Тэппэну среди золотоискателей. Дженет имела добродетели, общие всем хорошим ослам, развитые до невероятной степени. К тому же чувство инстинкта было у нее крайне развито. За эти годы следы Тэппэна избороздили вдоль и поперек юго-западную минеральную область. Но, как всегда, богатые раскопки ускользали от него. Они были для него словно сосуд с золотом, зарытый у подножия радуги.
Дженет знала тропинки и оазисы лучше, чем Тэппэн. Она могла следовать по дорожке, скрытой в сыпучих песках и изрезанной потоками. На большом расстоянии она чуяла новый ручей в пустыне, неожиданный оазис. Она никогда не отходила далеко от лагеря, так, чтобы Тэппэну пришлось долго искать ее. Дикие ослы, гроза большинства золотоискателей, не имели очарования для Дженет. И до сих пор она не выказывала определенной симпатии ни к одному из ручных ослов. Это было самой странной чертой в общем характере Дженет. Ослы отличаются склонностью уходить попарно и вступать в дружбу с одним или несколькими товарищами. Это случалось постоянно. Но Дженет оставалась свободолюбивой.
Тэппэн не вполне отдавал себе отчет в том, что значило для него это большое, серое, спокойное животное, переносящее грузы. Конечно, когда случай забрасывал его в компанию золотоискателей, он всегда хвастал ею. Но никогда он не ценил Дженет достаточно. Тэппэн был меланхоличным, трудолюбивым человеком, лишенным сантиментальности. Обыкновенно, хвастая Дженет, он распространялся об ее общих прекрасных качествах. Но что он действительно любил в ней — это маленькие эпизоды повседневной жизни.
В первые годы обучения Дженет была воровкой. Она была способна на целые часы притвориться спящей только для того, чтобы иметь случай украсть что-нибудь в лагере. Тэппэн поборол эту привычку в самом зародыше. Но он никогда не доверял ей вполне.
Дженет ела все, что бы ей ни предложили. Остатки обедов Тэппэна были для нее прекрасным дессертом. Всегда, в то время, как Тэппэн закусывал, она стояла возле костра, при чем одно длинное ухо у нее было опущено, другое напряженно торчало. У ее морды было выражение, полное мягкости и бесконечного терпения. Она вылизывала оловянную кружку до тех пор, пока та начинала сиять. На длинных, жестких, бесплодных дорогах у нее был такой же вид, как и на тех, где часто встречались вода и сочная трава. Она не нуждалась в траве или зерне. Сухой кустарник и шалфей были для нее прекрасной пищей. Тэппэн видел, как она передним копытом обламывала шипы колючих шишек грушевого кактуса, чтобы очистить сочную мякоть. Она любила ивы и всякие ползучие растения пустыни; могла существовать в безводных пустынных местностях, где человек погиб бы очень скоро.